Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства
Шрифт:
Потом явилась Аля и вежливенько, даже нежно, предложила завклубу отпустить Серегу с работы. Это было часов в двенадцать, когда Серега собирался на обед. Как оказалось, в Доме пионеров Аля уже оговорила этот вопрос. Заехали домой, где Серега нарядился в парадный костюм, Аля проконтролировала его побритость и умытость, а затем повезла на «званый вечер с итальянцами». Так Серега про себя именовал предстоящее мероприятие. Видел он когда-то такую пьесу, правда, уже забыл, кто ее написал и о чем в ней рассказывалось.
— Все на мази, — сказала Аля, — дело передают в суд. Немного страшно, что эти двое так легко все приняли на себя. Они подписали все, что требовали. Показания такие детальные и убедительные, что ни один не подкопается. Баллистическая экспертиза оружия — уж, казалось бы, на что невероятное дело — и то… Пули и гильзы заменены. Отпечатки пальцев, еще что-то… Высший класс! И всего за двадцать пять кусков.
— Просто… — вздохнул Серега. — Значит, не за понюх табака…
— Оставь ты все эти самокопания. Сделали дело. Или тебе охота на их место?
— He-а. Но неприятно.
— Неприятно одевать штаны через голову.
— Молчу.
— Ну не сердись. Просто это не только твое дело. Сам понимаешь, что кооператив вовсе не должен за все отчитываться.
— Вообще не должен. Правильно?!
— Кривляка ты, хоть и старый. Лучше ремень пристегни. А то тормозну — и мордой об стекло.
— Такого итальянцам будешь показывать?
— Буду, обязательно буду.
Доехали довольно быстро, уже не вспоминая о серьезных и страшных вещах. Болтали о всяких глупостях.
— Дома никого нет, — объявила Аля, когда они ехали в лифте. — Отец, как ты знаешь, укатил на новое место службы, а мать вчера взяла отпуск за свой счет и поехала к нему. Очень вовремя, правда? Дед с бабкой все еще на даче. Так что нам будет вполне вольно.
— Ты уже все приготовила? — поинтересовался Серега.
— Кока-колу, сигареты, водку, торт, пару салатиков. Сейчас бутерброды сделаю, и все. Будешь помогать?
— Так точно!
По сравнению с прошлым разом квартира была приведена в совершенно божественный вид, хотя и тогда нельзя было упрекнуть хозяев в беспорядке.
На кухне Аля доверила Сереге нарезать хлеб тонкими ломтиками, а сама пластала колбасу, сыр, а также прочие продукты, намазывала игру и паштеты. Потом Серега таскал все в Алину комнату и прятал в холодильник, где стояла водка «Золотое кольцо», виски «Уайт хорс», армянский коньяк, а также сифон с газированной водой и какие-то маленькие пузатые бутылочки, о содержимом которых Серега не догадывался, потому что никогда и нигде раньше не видел.
— Это чего такое? — спросил он.
— Тоник. Его добавляют в джин для вкуса. Сам по себе похож на смесь минералки типа боржоми с лимонным или грейпфрутным соком. Ну, джина мне не достали, поэтому будем пить «водка энд тоню».
— И где вы все это берете? — удивился Середа. — Прямо как до революции — буржуи жрут, а народ… лапу сосет.
— Ты, пролетарий, — притворно насупилась Аля. — При твоих тысячах ты бы мог не хуже кушать. А где взять, я бы тебе подсказала. Думаешь, что сейчас и правда ничего нет?
— Да нет, конечно, только очень уж боюсь, что кого-нибудь на раскулачивание потянет.
— Все, — уверенно сказала Аля, — отраскулачивались.
Едва успели все прибрать на кухне, снять фартуки и поглядеть на часы, как соловьем запел дверной звонок. Аля открыла.
На пороге стоял подстриженный, с офицерскими усиками времен первой мировой войны стройный брюнет с букетом чайных роз, а рядом с ним пышноволосая, высокая дама в ослепительно белой нейлоновой куртке, фирменных варенках и коротких сапожках. Глаза, вопреки Серегиным представлениям об итальянцах, у нее были нежно-голубого цвета, а волосы — каштановые с медным оттенком. Брюнет-спутник прибыл в теплой темно-зеленой куртке и черном беретике набекрень, отчего был еще больше похож на военного. Лишь когда он снял ее, то оказалось, что под ней бежевый пиджак и голубая рубашка с черным галстуком.
— Здравствуйте! — очень чисто произнес Серджо.
Только тут Серега прикинул, что Серджо — это значит «Серега», только по-итальянски.
— Здравствуйте, — произнесла и дама. И она сказала это чисто.
— Проходите, — улыбаясь, произнесла Аля с каким-то акцентом.
Серега только кивнул. Улыбка у него отчего-то не вышла, хотя иностранцев ему доводилось и раньше видеть.
— Давайте знакомиться, — прощебетала Аля, — это — Серджо, это — Джулия, а это — Сережа Панаев.
— Из тех Панаевых? — спросил Серджо, имея в виду литераторов ХIХ века.
— Нет, — сказал Серега, — из советских.
— Браво, — улыбнулась Джулия, распахивая куртку.
Аля мигнула, и Серега тут же проявил джентльменство: помог эту куртку снять и повесил на вешалку. Будь Джулия в пальто, он не сомневался бы в правильности своих действий, но насчет куртки в его познаниях по этикету все сведения отсутствовали.
Тем временем Аля сбегала за вазой, поставила в нее букет роз, который ей вручил Серджо, установила на маленький столик в прихожей и пригласила гостей в комнату.
— Слушайте, — начал Серджо, — вы только не будьте скованные. Мне все время кажется, что я на приеме в посольстве. Си, Джулия?!
— Си! Это все: русское гостеприимство, улыбки — мы уже видали. Мы же не аппаратчики, верно? Четверо самых простых людей, почти ровесники… Панаев, вы не из КГБ? Впрочем, он теперь не кусается. Или нет?
— Чего «нет»? — спросил Серега вполне натуральным голосом.
— Вас не беспокоит КГБ?
— Не-ет… — удивился Серега. — Меня и раньше он не трогал.