Просветленные не ходят на работу
Шрифт:
Не оставалось сомнений, что это колоссальный хребет, сравнимый с Гималаями, что я нахожусь от него на приличном расстоянии, но могу видеть все до малейших деталей: роскошные дворцы, что поднимались там и сям на вознесенных к небесам плато, спрятанные в тени густых лесов хижины, черные отверстия пещер и белоснежных склонов, пруды с огромными цветами на поверхности и громадные, ярко раскрашенные птицы вроде попугаев.
И зрелище было настолько прекрасным, что я напрочь забыл о сегодняшних треволнениях.
Мы
Это тяжелая ноша, и мы взваливаем ее на себя добровольно.
Чтобы понемногу остановить эту машину можно использовать внимание дыхания: считать вдохи, начиная с единицы и заканчивая десятью, а затем начиная сначала. Практиковать эту разновидность медитации необходимо в то время, когда вы чем-то заняты, при любой ошибке, сбое, пропуске нужно возвращаться и начинать сначала.
Слишком усердствовать не стоит, начинать можно и с десяти минут в день.
Понемногу довести до часа, больше – если только процесс доставляет удовольствие.
Человеческая жизнь – редкостный дар.
Ситуация, когда у нас есть время и возможность задуматься над вещами, выходящими за рамки обыденного, на самом деле уникальна. Ее нужно использовать, причем не откладывая в долгий ящик, поскольку смерть всегда рядом и никто не знает, когда она нанесет удар.
Каждый день, каждый час может стать последним, поэтому у нас нет времени на то, чтобы ныть и заниматься пустяками. Откладывая что-то на потом, мы рискуем потерять единственную возможность, а следующая представится – если представится! – через миллион лет.
Зачем ждать так долго?
Обычный человек воспринимает себя в первую очередь как тело, как завернутый в кожу набор кусков мяса, костей, жидкостей и прочего. Такой взгляд имеет право на существование, но он делает того, кто его придерживается, уязвимым, хрупким существом.
Куда интереснее осознавать себя потоком восприятия, не имеющим четких границ, изменчивым, текучим. Над подобным существом материальный мир имеет не много власти, оно неуязвимо, для него то, что обычно считается агрессией, ущербом, вредом, является лишь мимолетным ощущением – секунда, и оно осталось позади, уступив место другим впечатлениям.
Поток состоит из пяти струй: текущие события организуют нашу жизнь определенным образом, тело и органы чувств изменяются, поставляют поток впечатлений, функционирует без перерывов механизм эмоций, ум тоже не дремлет, рождая мысли, и позади всего этого находится осознавание – тонкое, почти неуловимое.
Глава 3. Колесо судьбы
Брат Пон отреагировал на мой рассказ о чудесной горе совсем не так, как я ожидал.
– Забудь об этом, – сказал он. – Это видение не имеет ни смысла, ни значения. Стоит меньше, чем картинка из кино.
Но я не послушался и несколько раз во время медитации пытался вызвать образ увенчанной снегами вершины. Но ничего не вышло, сколько я ни напрягался, ни рисовал в мыслях очертания хребтов, золотые и лазурные склоны, водопады, дворцы и белых слонов.
Укус зажил мгновенно и без последствий, уже через два дня, смыв мазь, я обнаружил лишь крохотный шрам.
Жизнь в Тхам Пу тем временем шла своим чередом; дымились палочки перед Буддой, я орудовал метлой и таскал воду, иногда в ват заглядывали посетители, несколько раз я слышал незнакомые голоса, но никогда не видел их обладателей.
С молодыми монахами я по-прежнему общался с помощью улыбок и поклонов, брат же Пон редко снисходил до разговоров на отвлеченные темы, обычно пресекая их резко и беспощадно. Как ни странно, я вовсе не ощущал себя в информационном вакууме, хотя ни интернета, ни телевизора не видел почти две недели.
Слишком много нового и странного узнал я за эти дни.
– Настало время развлечений, – сказал брат Пон как-то раз после скудной трапезы. – Сейчас мы с тобой отправимся на берег и наловим раков.
– Но разве… можно? – недоверчиво спросил я.
– Я же неправильный монах, а значит, мне все можно, – сообщил он с проказливой улыбкой.
После этой фразы в животе у меня забурчало – рис и овощи надоели до полусмерти, и если получится отведать вареного рака, то это будет настоящий праздник желудка!
Уж не знаю откуда, но в монастыре нашелся порезанный на кусочки шмат свинины. Спустившись к Меконгу, мы прошли к мосткам, на которых монахи стирали белье, и рядом с ними обнаружились несколько сплетенных из прутьев щелястых корзин.
К рукоятке каждой была привязана веревка.
– Клади в них мясо, – велел брат Пон, – и закидывай… тут место прикормленное.
Меконг лежал перед нами, и лучи солнца скользили по его мутной поверхности. Другой берег сегодня был виден как на ладони, далеко на востоке я мог разглядеть громадину Моста Дружбы, что связывает Таиланд с Лаосом, и даже ехавшие по нему автомобили.
Первая корзина плюхнулась в воду, за ней вторая, третья скрылись в волнах.
Веревки, чтобы не держать в руках, мы привязали к росшему у самой воды дереву.
– Очень хорошо, – сказал брат Пон. – Теперь надо лишь ждать. Раки, они как люди. Невежество не позволит им увидеть, что их ждет, алчность погонит вперед, ненависть заставит толкаться и пихаться, чтобы попасть в ловушку… И они встретят свою судьбу.
– Но у них нет осознания, – робко напомнил я.