Просыпайся, любимый
Шрифт:
Было весело, странно, спасибо, но пора помучиться перед смертью. В тепле, не под дождем на грязной земле, но пожалуйста в одиночестве. В одиночестве.
Не понимает. Ничего не понимает, только дергает меня опять. Огрызнуться бы, да у меня уже просто нет сил. Я сосредотачиваюсь только на том, чтобы хотя бы не ныть в голос. Не орать. Но уже не выдерживаю. Уже забыл за эту неделю жизни какая это страшная боль. Какая она ужасная. Как я молил тогда мысленно этот яд покончить со мной поскорее.
Её голос мне мешает. Как же он мне мешает.
—
Собираю последние силы просто чтобы не взвыть при ней. Чего ей надо? Мне кости ломает, я не могу отключиться, отвали от меня. Не смотри на меня! Не трогай! Уйди-уйди!
— Мер предал тебя. Это он сдал Кристину Вердеру, — проговаривает она вдруг. И это признание, дикое удивление, ощущение, что я полный идиот, выволакивает меня на полсекунды из кровавого тумана и я пялюсь слепыми глазами куда-то вверх. Он её отдал им?! Чертовка успевает сунуть мне между зубов что-то и разжать челюсть. — Я вытащу тебя, и ты отомстишь.
Ты ниоткуда меня не вытащишь. Я мертв.
Чувствую прикосновение стекла к губам, язык обжигает, но я позволяю ей влить в меня эту лаву. Не знаю, что это, но если она после этого оставит меня... А потом меня накрывает таким адским мучением, что я понимаю - она решила ускорить мою смерть.
Нет, ещё что-то, чувствую сквозь темень её руки на щеках, её дыхание, такое близкое. Но она не поцеловать меня собирается. Идиотка! Идиотка, Фаола! Я не могу сопротивляться, чтобы её остановить. Вот же дура! Прекрати! Мог бы - шею бы свернул! Её некро-магия врезается в мою демоническую сущность раскаленным клинком, внутри всё бурлит. Не могу вернуть, силюсь, но не могу. Сил нет.
А потом всё вдруг проясняется в едком синем пламени. Время останавливается, и я вижу её так ясно и без боли. Заплаканную, изможденную... Ну зачем ради меня? Зачем, глупая? Едва успеваю дотронуться до неё. Рука сама к ней тянется… Потому что мне хочется пожалеть это наивное прекрасное существо.
А потом сознание разрывает в клочья дикий магический ураган в моем умирающем теле. Две крайности жизнь и смерть сцепляются воедино, стихии нет, но есть вдруг Белое Древо, Синее… и я чувствую ядовитый Хаос. И я не могу это прекратить. Меня рвет на части! Я погружаюсь в эту борьбу с головой, но ничего больше не могу сделать… Потому что осознаю, что у Фаолы ничего не получилось… Я умираю и забираю с собой её силу. Скатываю в полную черную тьму.
***
— Ты. — произносит огромное синее дерево. Его гигантские ветви уходят далеко в серое мертвое небо, а корни уходят глубоко в серую мертвую землю. Понятия не имею, откуда это знаю. Раскидистые ветви вместо листьев оканчиваются множеством острых ярко-голубых шипов. Древо Геррии. — Ты не должен здесь быть.
— Я тут не по своей воле, — вздыхаю я и оглядываюсь. — Ну и скука.
— Покой. — раздраженно возражает огромное дерево.
— Не уверен, что я принес тебе покой, — замечаю кисло, глядя на свои руки. Пурпурная сеть яда тянется по
— Отчасти, — отвечает голос. Женский. Мерзкий до невозможности. Геррия гадкая.
— Что ты сказал? Гадкая? Мерзкая?
Твою мать. Из-под земли резко вырывается синий корень, обвивается вокруг моей шеи, сдавливает и тянет вниз.
— Ты не фон Стредос, на колени! — верещит Геррия.
— Черта с два ты будешь со мной так обращаться, — сиплю я злобно.
Хватаюсь за корень и поджигаю его. Раз моя душа здесь, то и демон тоже, мы неразделимы. Отросток Геррии вспыхивает ярким рыжим пламенем и она начинает истошно верещать. А я не знаю, что хуже - когда тебя душат или слушать этот визг. Чей у неё голос?
— Всех! Голос всех, кто пожертвовал собой ради Эльдоры фон Стредос! — орет Геррия и выпускает меня. Корень скрывается в серой пыли. — Я разорву тебя на кусочки!
— Не унижайся, богиня... чтоб тебя, — рычу я, осознавая, что грублю титаническому Древу Магии. Главное, не перегнуть палку, Рафаэль, ты уже зарываешься...
— Рафаэль! Ты меня слышишь?
Я оборачиваюсь на голос. Ничего кроме серости. Но я чувствую её. Трогаю щеку, потому что ощущаю её руку. Я её чувствую и слышу.
— Очнись, моя белая акула. Пожалуйста…
— Акула? Серьезно? — ядовито ворчу я и принимаюсь ходить туда-сюда. — Выпусти меня, вонючее Синее Древо!
— Уйди, как пришел! — возмущается Геррия.
— Я не знаю, как пришел, — провожу рукой по волосам.
Она опять зовет меня, я слышу. Чувствую, как в голове Белое Древо пытается упорядочить мне демона, дергает его, мешает его использовать. Явно, черт возьми, несовместимые типы существа и магии.
Фаола зовет меня очнуться. Сжимаю голову руками, потому что начинаю чувствовать боль.
Резко останавливаюсь, потому что мертвый мир вокруг начинает ощутимо трясти.
— Это ты! Ты притащил это сюда! Ты! — опять орет Синее Древо. — Ты притащил сюда Хаос!
Из серой пыли ввысь начинают переть ветви… пурпурные голые ветви, они переливаются из пурпурного в фуксию и фиолетовый. Геррия вскрикивает от боли, и ядовитые ветви Хаоса прорастают сквозь синий ствол Древа от иной магии. Ветви Хаоса врезаются и в меня, обвиваются вокруг тела и принимаются душить меня и давить.
Глава 14.2
К черту любезности. Я поджигаю всё на сколько хватает собственных сил. Не понимаю в какой форме я здесь, но явно не совсем физически, однако вся моя магия со мной и я могу ею управлять.
А главное, что со мной вдруг оказывается Стихия. И я бы обрадовался если бы она ещё сильнее не перемешала всё в сознании. Меня опять утаскивает куда-то в черноту, но я высвобождаю всё что могу, пламя охватывает даже Геррию, которая верещит не затыкаясь, отбивается только тем, что отращивает больше и больше голубых шипов, сама жжет хаос тленом, но не выходит.