Просыпайся, любимый
Шрифт:
Нервно стираю долбаную помаду, не жалея кожи, я готова содрать её! Я умываюсь слезами, потому что слышу приглушенный стон из соседней комнаты. Соленая влага слез жжет кожу. Я хватаю спирт, мне плевать я хочу смыть это с себя. Руки, губы, шею я лихорадочно, разъяренно тру кожу, потом проверяю в зеркало — дрянь смывается.
Главное проверяю руки, потому что они мне нужны. Пытаюсь вспомнить дотронулась ли я до его кожи, когда налетела на него там на улице? Или трогала только воротник? Когда он гладил мои волосы - он был в перчатках, но я то нет!
Но яд некромантский… я могу попробовать его обезвредить.
Возвращаюсь в комнату. Рафаэль лежит на полу и хрипит, ловит мой взгляд, когда я нависаю над ним. Его белые волосы растрепались, падают ему в глаза. Пользуясь минутной передышкой, он произносит сиплым голосом:
— Об одном жалею…
— О чем? — спрашиваю я, вытирая слезы о рукав собственной водолазки, кожа лица болит и жжется. На Рафаэля невыносимо смотреть. Черные разводы ушли по шее под рубашку. Я аккуратно убираю волосы, упавшие ему на лицо.
— Что поступил с тобой как мерзавец, едва увидев.
Кладу руки ему на шею - кожа горячая, липкая от пота.
— Я попробую обратить действие магии вспять, — не знаю, зачем объясняю, но не хочу, чтобы он думал, что я хочу его просто добить. — Я попытаюсь тебе помочь.
— Ты… — начинает Рафаэль, но боль прерывает, его голова запрокидывается назад, желваки напрягаются, он зажмуривается, пытаясь вытерпеть это. Но таки умудряется процедить сквозь зубы: — …слабее.
Понимаю о чем он - я слабее матери. Но кто я такая, черт возьми, чтобы не попробовать спасти его?
Он мне нужен. Я не лгала, когда сказала ему это. За то, как он со мной поступал я и правда его не прощу. И я хочу, чтобы это прощение он заслуживал у меня долгие и долгие годы. Годы жизни.
Глава 13.4
Руки дрожат, но ничего не могу поделать. Смотрю только Рафаэлю в глаза, почему-то я думала, что увижу, наконец, его человеческие глаза, но демон изо всех сил цепляется за человека перед страхом смерти.
Я боюсь ему навредить. Я уже достаточно натворила.
Пропускаю через руки некромантскую магию. Не тлен, не разложение, а саму силу, энергию Синего Древа. Рафаэль вздрагивает, стискивает зубы, черные разводы на его шее вспыхивают синим, он бессознательно хватает меня за запястье. И так больно сжимает, что мне самой хочется взвыть.
— Нет-нет-нет, потерпи, пожалуйста, — не знаю даже кому говорю ему или себе.
Цепляюсь за похожую магию в его теле, она будто пускает корни в живой плоти, медленно её уничтожая, захватывает каждый нерв - поэтому ему так больно. Есть что-то ещё. Я догадываюсь что - хаос, но он ускользает.
Чувствую, как перенапрягаются жилы на шее, как долбит пульс у Рафаэля, как сходит с ума его тело. Я пытаюсь взять тлен из его крови на себя, но он так тесно переплетен с хаосом образуя что-то иное, чему моя магия противится. Я хватаю, но оно будто срывает с рук, не могу…
Я пробую ещё
Рафаэль начинает брыкаться. Сбрасывает с себя мои руки, пытаясь отползти. Я наклоняюсь и упираюсь лбом в его лоб и опять хватаюсь за его шею, он пытается избавиться от моих рук, но чувствую, что сил у него всё меньше. Чужеродная магия в нем вспыхивает в попытке выгнать меня, Рафаэль сдавленно вскрикивает не сдержавшись, поворачивается набок, сложившись пополам и отпинывается от меня. Я его только мучаю... Легче не делаю, не помогаю.
Я сажусь, убрав от него руки. Безысходность. Я безнадежна. Рафаэль ерзает на полу, я не могу его так оставить. Как только он упирается в пол ладоньюв слабой попытке подняться - я перехватываю его руку и помогаю добраться до дивана. Он ужасно тяжелый, тяжеленный, перехватываю его поперек груди, еле-еле его удержав. Каким-то чудом удается его уложить.
Снимаю с него пыльный пиджак, это оказывается сложно, когда по его телу проходит судорога, руки не разогнуть. Кладу ему под голову подушку, понимая какая это бессмыслица. Абсолютная… Какая-то подушка… не сделает она ему легче. Глотаю тихо слезы оттого какая я жалкая.
Рыжие глаза Рафаэля открыты, но они не смотрят ни на что. Он стонет сквозь сжатые зубы. Опять начинает ворочаться, обхватывает себя, врезаясь пальцами в собственные бока от боли. Он не говорит больше ни слова, не может. Всё, что он хотел сказать - он сказал.
Я пячусь назад, выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Не чтобы я не слышала его, а чтобы он не слышал меня. В лаборатории темно и прохладно. Скатываюсь по стене в углу и сворачиваюсь в комок. И тихо вою, спрятав лицо в ладони.
— Ничего не получается… Ничего. Не получается. Ничего…
Слезы разъедают воспаленную кожу, а я чувствуя это думаю, что мне ещё мало. Что мало мне боли, что надо больше. Я заслужила!
Я неспособна даже найти чертового мужа. Неспособна на простое действие, ни на что! Неспособна оценить силу души, которую схватила. Неспособна остановиться. Неспособна просто взять и убить с холодным сердцем, обмануть и не влюбиться… Спасти тоже неспособна…
Надо было им и меня отравить тоже. Потому что жить с такими воспоминаниями я не хочу. Но Геррия бы не позволила… не пошла бы против собственной некромантки.
Я резко поднимаю голову. Синее Древо, да любое Древо не убьет собственного мага. Разве что он сам не рассчитает силы. Тлен не убивает некромантов - он на них не действует.
Но только в Рафаэле нет крови фон Стредос. Эльдора замкнула Геррию на нас. По позвоночнику идет жуткий морозный холод, сосредоточившись в одной точке. Этот холод - это страх. Геррия пойдет за собственной костью. Кладу ладонь на поясницу и мне становится страшно. Я стану уязвимой.