Против лома нет приема
Шрифт:
— «Кви продес?», кажется, — проявил свои познания в римском праве хмурый Вася.
— Во-во! Наверно, так. Скажи, Вася, разве не выгодно было Коле такой финт сделать?
— Не знаю, — произнес Вася. — На хрена ему тебя топить?
— Э-э, зачем топить, слушай? Зуба посадят, а я буду у Коли на ниточке ходить — и мне никуда не деться! Мне надо будет либо свою розницу в Москве делать, а это стремно очень, либо на нового оптовика выходить. Тоже неприятно, можно землякам дорогу перейти, а договориться туго будет.
— Слушай, —
— Я все сам знал…— На лице Магомада вдруг появилась какая-то неуверенность. — Да ты сам мне сказал!
— Я-а? — Теперь Коля выпучил глаза от удивления. — Да мы с тобой последний раз на прошлой неделе виделись! Когда всех этих дел еще и в помине не было!
— Слушай, — в глазах Магомада сверкнул зловещий огонь, — ты мне мозги не пудри! Мы с тобой вчера вечером виделись…
— Когда?! В котором часу?! — Коля прямо-таки готов был взорваться от ярости. — В каком месте?
И опять у Магомада появилась на лице очень не свойственная ему растерянность. Огонь в глазах потух, и Магомад пробормотал:
— Не помню… Но ты сказал, точно! Могу повторить все, что ты мне говорил.
— Ни хрена себе! — прорычал Коля. — Где и когда мы с тобой виделись — не помнишь, а что говорил — помнишь?! Магомад, ты ж не алкаш, верно?! Как так может быть?!
— У меня после зимы что-то с памятью стало…— в явном смятении произнес Магомад. — Меня какой-то дрянью напоили. Но то, что ты мне сказал, — отлично помню. Ты говорил, что с дачей все на мази? Нет? Не объяснял, с кем связаться надо, чтоб ее получить?
— Блин, я это тебе по телефону говорил, к тому же позавчера! — вскипел Коля. — Точнее, можно считать, третьего дня, потому что уже без пяти двенадцать… Но про Сметанина и остальное я тебе не мог сказать, потому что еще ничего не было!
— Хорошо! — возмущенно просопел Магомад. — Ты мне про Аню Петерсон не говорил, скажешь?! А про то, что тебя ребята Зуба зажали, разве не рассказывал?
— У тебя глюки какие-то… — проворчал Коля. — Тебе это Юрка рассказал, ясное дело. Приставил пацану кинжал к горлу — вот он и раскололся. На фига только мозги пудришь? Не понимаю!
— Да этого пацана хрен расколешь! — возмутился Магомад. — Я с ним хорошо, культурно разговаривал, как с другом, даже как с сыном родным! И сам ему все сказал, а он только кивал и удивлялся: «Откуда знаешь?»
— Сейчас ты все можешь говорить, — осклабился Коля. — Поди спроси Тарана или Полину, когда они уже в омуте купаются…
— Зачем в омуте? — нервно произнес Магомад. — Я их живыми отправил. Покататься немножко, хотя и далеко. Я не то что вы с Васей…
— А что Вася? — нахмурился капитан «Светоча».
— Неприятно говорить, дорогой, но Полина сказала, что слышала, как ты похвалил своего друга Кинзу за то, что хорошо машину взорвал… Поэтому она с твоего катера и спрыгнула.
— Что ты болтаешь?! — вздрогнул Вася. Он увидел, что у Коли на физиономии прочитался явный интерес к сообщению Магомада. И даже, можно сказать, доверие к его словам.
— Вася, — помрачнел Николай, — это что-то новое… Ты в своем уме был, когда до этого додумался?
— Сбрендил я, что ли? — Вася был в явном смятении, понимая, что его позиция выглядит более чем неубедительно. — Да вы что, думаете, я эти сто штук зажилил?
— Нет, — покачал головой Магомад, явно пытаясь разобраться, отчего все так запуталось, — насчет ста штук я лично ничего не говорил. Они сейчас у меня лежат. Их Таран принес, и я их пока оставил. И пистолет Суслика оставил. Почему-то подумал, что ты, Коля, сюда придешь. Без СОБРа.
— Сто штук у тебя? — удивился Коля. — И ты мне не позвонил?
— Валлаги! — взревел Магомад. — Я сам ничего не понимаю, слушай! Какой-то шайтан все крутит! Я чувствую, что мозга за мозгу зацепляется, крыша едет… Соображай, я ведь тебе про эти деньги мог ничего не говорить, верно?
— Братва, — напряженно наморщив лоб, произнес Вася. — Надо весь базар четко отфильтровать. И не горячась, не дергаясь, ладно? Иначе мы фигню напорем, потом сто лет не разобраться будет.
— Это очень правильно! — кивнул Магомад. — Надо точно все вспомнить, кто что делал, кому что говорил, кто врал, а кто нет.
— Туго это пойдет, — заметил Коля, хотя был внутренне совершенно согласен.
— У каждого из нас свой интерес, свой дела, а тут лишнее говорить придется…
— То-то и оно, — сказал Вася. — Лишнее, конечно, никому говорить не захочется. И даже знать лишнее иногда опасно. Но если мы сейчас разойдемся, ни хрена не поняв, что к чему, то потом нам всем будут в сортире бомбы мерещиться…
— Насчет бомб в сортире, — едко намекнул Коля, — это ты хорошо заметил. Машинка-то взлетела. И до сих пор неясно почему.
— За ради бога — давай прикинем. Согласись зачем бы мне ее взрывать, если б в ней настоящие деньги лежали? Магомад, ты проверял, баксы натуральные?
— Нарчу! — вместо ответа гаркнул Магомад.
Телохранитель всунулся в дверь.
— Принеси пакет, который был у наших голубков.
Нарчу испарился, а Магомад сказал:
— Сами посмотрите и проверите. Я даже пачки вскрывать не стал, а то потом скажете, что самопала насовал. Мне чужого не надо. Не я украл — значит, не мое.
— Хорошо сказано! — хмыкнул Коля. Вася тоже улыбнулся, хотя и несколько натянуто. Он хорошо понимал, что если в пачках окажется не то, что он отдавал Тарану, то срок его земного существования может очень быстро подойти к концу.
Нарчу и пяти минут не пробегал, принес пакет и выложил на стол все его содержимое, то есть коробку из-под чешских стаканов, пистолет Суслика в подмышечной кобуре и… некий продолговатый предмет, завернутый в газету, а поверх нее — еще и прозрачный полиэтиленовый пакет.