Против лома нет приема

Влодавец Леонид Игоревич

Вася хотел что-то возразить, но тут свое веское слово произнес Магомад:

— Не ссорьтесь, друзья мои! Я уже понял— это не Юра. Это Полина!

ЛЕГЕНДА О СИЛЕ УШУРМЫ

— Шутишь?! — спросил Коля. — Эта рохля очкастая?!

— Ну и что? — задумчиво произнес Вася. — Не такая уж, видно, и рохля, если с катера сиганула и не утопла…

— Ну, насчет того, сиганула она или ее на лодке довезли, это еще проверить надо, — угрюмо сказал Коля, явно не без намека на то, что Вася мог помочь Полине достичь берега.

— Я же сказал, — слегка повысил голос Магомад. — Не надо ссориться! Послушайте немного старого человека. Мне за последний час многое ясно стало. Может, я сам что-то вспомнил, может, мне Аллах глаза открыл. Сначала одну легенду расскажу, очень старую.

— Может, без легенд, а по-простому? — предложил Вася. — Я даже сам могу прикинуть,

что там получилось. Повезли эти самые Сидор, Митя и Суслик Полину на хату к Сметаниным. И решили, что налет средь бела дня — дело рисковое, тем более надо машину во дворе оставлять. По двору люди ходят. Могут номерок приметить, а то и морду водителя запомнить. Вот и решили, что Полину с Сусликом надо принести в жертву вместе с машинкой. Заодно использовать взрывное устройство, которое им Щука подарил. Кстати, еще неизвестно, невзначай подарил иди нарочно! Может, его вовсе не под лед спихнули, а в теплые края лечиться отослали! Ну, а Полина то ли случайно догадалась, то ли подслушала, но про то, что машину с Сусликом взрывать собираются, узнала. Не исключено, что они его вообще при ней ставили — услали этого Суслика за сигаретами, присобачили под сиденье, а девке сказали: пикнешь — убьем! Ее они небось, как ты сам, Коля, прикидывал, еще раньше почикали бы, на квартире Сметаниных. Ну, а Суслика заставили бы подвезти себя к метро или еще куда, подождали бы, пока он отъехал подальше, и нажали бы кнопку… Однако тут вмешался случай. Юра Таран их всех уделал и велел Суслику ехать к Коле. А мина под сиденьем осталась. И пульт где-нибудь в «бардачке» лежал или под чехлами. Потом подвернулась оказия: Коля велел Юрке везти Полину ко мне на «Светоч». Небось Таран проболтался по молодости, что ему сто тысяч баксов за Полину передадут. Вот девка и сообразила! Мы ж ее на катере ни хрена не шмонали, а на ней куртка была… Могла и в титешник под мышку пульт спрятать, фигулинка небольшая. Выдавила стекло, нажала кнопку — и нырнула! Рассчитала-то верно. Плыть — всего ничего, ветер к берегу подносит. А от того места, куда она, если верить ментам, выплыла, до дороги всего метров триста-четыреста. Вполне успела бы добежать и бумажки собрать. Но не повезло, оказалось, что у Тарана вовремя живот подвело. Ладно, зато все денежки при нем…

— Все это верно, братан, — заметил Коля. — Но на фига ей было после этого взрыва пульт при себе оставлять? Таран ведь не дурак, мог бы и догадаться, для чего эта фигулина нужна. Казалось бы, самое время его в воду кинуть, когда с катера плыла. ан нет, она его до берега дотащила и сюда, на дачу, приволокла. Неувязочка получается!

Вася задумался над тем, как это он такую важную деталь из вида упустил, а Магомад с некоторым ехидством сказал:

— Эх, Василий! Хороший бы из тебя прокурор получился! Только что доказал нам, что Таран машину взорвал, потом — что это Полина сделала! Большие бы деньги от людей получал, если б по заказу дела шил… Ладно, не огорчайся. Ты почти прав, по-моему.

— Что значит «почти»? — насупился Вася.

— Вот вы все торопились куда-то, выводы делали. А легенду мою послушать не захотели. И даже если я вам ее расскажу, начнете орать: «Что ты, старик, нам сказки говоришь?» Тем более что я сам в это плохо верю, но другого объяснения не вижу.

— Да фиг с тобой, — зевнул Коля, — послушаем…

— В общем, жил да был на нашем Кавказе, но не в нашем районе, ухмыльнулся Магомад, должно быть, вспомнив бессмертного товарища Саахова, один отважный горец по имени Ушурма. Дело очень давно было, при Екатерине Второй, кажется. Очень ему не нравилось, что всякие гяуры вроде вас по Кубани-Тереку селятся, церкви с крестами ставят, водку пьют и вообще не уважают обычаев. Да еще и налоги какие-то собирают, князей и старейшин заставляют подписи и печати Ставить насчет добровольного вхождения в состав Российской империи. В общем, колонизаторскую политику проводят. Этот самый Ушурма поднял восстание, долго воевал, много побед одержал, но в конечном итоге русские его разбили. Что с ним дальше было, я не помню. То ли его на каторге уморили, то ли он в Турцию убежал, то ли просто погиб. Дед точно знал, а я как-то позабыл спросить. Про Шамиля в школе мы проходили, а Ушурму забыли почему-то. Но это все сейчас не важно.

— А что важно? — вяло спросил Вася.

— Важно, что Ушурма был, по-нынешнему говоря, экстрасенсом. Однажды он сказал: «Аллах призывает меня к себе, чтобы сказать, что надо делать! Но я вернусь!» Может, он не так говорил или я не так запомнил, но суть такая. Лег наземь и сутки лежал, не дышал, не двигался, совсем мертвый был. Все товарищи рядом стояли, ничего не понимали. У нас, по обычаю, если умер, надо до захода солнца хоронить. Наверно, все джигиты дискуссии вели: хоронить или еще рано. Ровно через сутки Ушурма на ноги встал и сказал: «Я видел Аллаха!

Теперь мое имя Шейх-Мансур! Я знаю истину и поведу вас на священный газават против неверных под зеленым знаменем Пророка. Бисмиллахи-р-рахмани-р-рахим! Аллах акбар!» И все в это поверили!

— К чему это, а? — с некоторым беспокойством поглядывая на дверь, за которой были телохранители Магомада, произнес Коля. — Может, здесь-то без газавата обойдемся?

— Это я к тому, дорогой, что он, Шейх-Мансур, был наделен силой, которая заставляла людей ему подчиняться и вести их в бой с верой в Аллаха!

— Ну и что? — пожал плечами Коля. — Все равно ведь его разбили, сам говорил…

— Э-э, это уже потом было, когда он эту силу потерял. Ушурма был джигит лихой, красивый, сильный, часто женился, говорят. И вот однажды, уже в нашем районе, — ухмыльнулся Магомад, — взял он в жены девушку, которую звали Мадина. Не простая, говорят, была девушка, очень умная. А мать ее какое-то колдовство знала. И перед тем, как дочь за Ушурму выдать, провела гадание. Получилось, что не будет от этого брака ничего хорошего. Но отец сказал: «Что говоришь, женщина! Нам большое уважение оказывают!» Опять же калым, говорят, неплохой дали… В общем, Мадину с Ушурмой поженили, но в их первую брачную ночь матери плохо стало, и она умерла. Мадина с Ушурмой прожила пять месяцев, забеременела и перестала ему нравиться. А она его очень сильно любила, говорят. И сказала: «Если бросишь меня, заберу твою волшебную силу!» Тот только посмеялся и сказал: «Валлаги! Как ты, женщина, можешь забрать у меня силу, которой меня наделил сам Всевышний Аллах?!» Сказал, поворотясь на восток:

«Эта женщина больше не моя жена! Валлаги! Биллаги! Таллаги!» И ускакал. Вот после этого у него все военные успехи кончились. Стали его русские гонять по горам, джигиты перестали верить в его силу.

— Печально! — вздохнул Вася с сарказмом.

— Да, очень, — не моргнув глазом, кивнул Магомад. — Тогда Ушурма поскакал в этот аул, нашел дом Мадины и хотел просить ее, чтоб она ему вернула волшебную силу. Но Мадины уже не было, она умерла при родах. А ее дочь осталась жива. Старуха, которая роды принимала, сказала Ушурме: «Твоя сила теперь в этой девочке! Стань ей настоящим отцом, взрасти ее, и, когда ей исполнится двадцать лет, ей откроются истины, которые знали ее мать и бабка». Но Ушурма не хотел ждать так долго. Он подумал, что если совершит хадж, то Аллах простит его за грехи. В общем, он так и не вернулся больше в этот аул, а дело его потерпело крах.

— И все? — спросил Коля.

— Нет, не все. Прошло сорок лет или даже больше. Дочь Ушурмы, которую тоже назвали Мадиной, за это время успела вырасти, выйти замуж, родить двенадцать сыновей и одну дочь. Старуха, которая у ее матери роды принимала, давно умерла, и никто ни о каких ее предсказаниях не помнил. Ничего такого за этой новой Мадиной не замечали — нормальная была. Все сыновья Мадины стали воинами и мюридами Шамиля. Один за одним они погибли на войне с неверными, не успев жениться и завести детей, а потоми муж этой второй Мадины умер от укуса рогатой гадюки. Осталась она одна с дочерью, которой было пятнадцать лет. И вот в ночь после похорон мужа к Мадине пришла ее мать и сказала: «Убей свою дочь! Сила Ушурмы, которая через тебя перешла к ней, может уйти к неверным!» И ушла. Мадина не поверила. Как, слушай, бабе дочь убить?! Тем более — последнюю. А на следующую ночь на аул казаки напали и дочку ее украли. Мадина помешать пыталась, ее нагайкой по голове ударили, а там у казаков свинчатка была голову пробили. Когда умирала, около нее моя прапрабабка была. Вот она ей и рассказала, что предсказание сбылось.

— Это уже все? — опять зевнул Николай. — А то уже немного на мексиканский сериал похоже стало. Там тоже все детей воруют или им предсказывают чего-нибудь… Между прочим, второй час ночи уже. Бай-бай пора, а не сказки слушать!

— Не перебивай, а? — раздраженно произнес Магомад. — Это все не совсем сказки, понимаешь? Я тоже не верил раньше, смеялся, а теперь совсем по-другому это вижу… С сегодняшнего дня.

— Я, по-моему, догадываюсь, куда ты клонишь, — произнес Вася. — Не иначе, к тому, что эта Полина — тоже из потомства Ушурмы?

— Догадливый! — мрачно похвалил Магомад.

— И что, у ней эта самая сила проявляется? — скептически хмыкнул Коля. Каким местом, интересно?

— Вот этим! — Магомад сердито постучал пальцем по седому виску. — Мы здесь глотки рвем, друг друга в подставах подозреваем, провалы в памяти чувствуем, но не понимаем, откуда взялось, а все это — от нее! Она нас всех загипнотизировала, понимаешь? Тебя, меня, Васю, Тарана, может быть, Суслика тоже… Понял?

— Извини, Магомад, — приложил руку к сердцу Коля, — но я ни хрена в это не верю. Есть всякие пройдохи, которые мозги пудрят дуракам и бабки на этом делают, есть телевизионщики и писаки, которые за раскрутку и рекламу с них бакшиш имеют.