Против течения
Шрифт:
ГЛАВА 3. НАД СЕДОЙ РАВНИНОЙ МОРЯ
— Над седо-ой… равни-иной… моря… ветер-р-р туч-ч-чи собирает — я вызвался прочитать Горьковского «Буревестника», захотелось мне развлечь одноклассников и потроллить Ангелину. Поэтому читаю с драматическими паузами на каждом слове.
— Между тучами… и моррррем… горррдо… рррреет… Бурррревестник, черрррной молнии подобный. — Паузы постепенно становятся короче и короче. Начинаю слегка жестикулировать руками и раскатывать звук «р»,
То крылом волны касссаясссь, то сссстрелой вззззмывая к туччччам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы. — добавляю свист ветра…
— В этом крике — жажда буррри! Силу гневаааа, пламя стррррасти и уверррренность в победе, слышат тучи в этом крике. — Пора усилить напор и громкость, с небольшим снижением в конце фразы.
Речитативом про чаек, гагар и пингвина с тыканьем пальцем в сторону одноклассников…
После этого наполненная самолюбованием строка: — Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем! — Грудь вперёд, голову откинуть, правую руку вверх и в сторону. Длинная пауза. Затем длинное и монотонное описание и торжественное, без крика, без патетики завершение:
— Пусть… сильнее… грянет буря!
Останавливаюсь и чуть киваю головой, обозначив сценический полупоклон.
Народ от смеха чуть не падает в проход между партами. Ангелина поражена в самое сердце, и даже делает намек на аплодисменты. Потом достает из рукава маленький носовой платочек и вытирает им глаза.
— Молодец, артистично получилось, вот только сам Алексей Максимович вкладывал совсем другой смысл в это экспрессивное произведение. Это же призыв к революции, к борьбе, к буре… — Пусть сильнее грянет буря!!! — Восклицает патетично пожилая тучная дама.
Это уже просто не выносимо. Класс лежит в лёжку от хохота. Мне же удаётся сдержаться, и я, как ни в чём не бывало — Я с вами, Ангелина Васильевна, полностью согласен — Горький провокатор, только и умел призывать, а сам сидел в Италии, ел ананасы, рябчиков жевал.
— Ладно, не будет развивать эту тему, пятерку я тебе поставлю, заслужил. Хотя и идеологически неправильно толкуешь позицию великого пролетарского писателя.
Довольный произведенным эффектом, возвращаюсь на место.
Архип дружески пихает меня кулаком в бок. — Старик, ну ты выдал! Могём, же если хочем!
— Человек должен иногда развлекаться потому, что он звучит гордо — отвечаю я в том же ключе.
Ангелина замечает нашу возню и ворчит, как всегда. — Рогов, мы тебя послушали, теперь прояви уважение, послушай нас.
— Сейчас я расскажу вам о творчестве Максима Горького. Приготовьтесь конспектировать, потому что на экзамене есть целых четыре вопроса на эту тему. Жаль, мы не сможем часто устраивать такие театрализованные представления, потому что в этом году для нас главное — успешно, всем классом, сдать выпускные. Итак, записываем первый вопрос: — Образ «дна» и проблема нравственного выбора человека в пьесе М.Горького «На дне»… Пьесу все прочитали?
Странные вопросы задаёте, уважаемая Ангелина Васильевна, кто же в здравом уме, летом(!) будет Горького(!) читать?
— Вы знаете, какой сегодня номер отколол Рогов из 10А! Давайте, говорит, я «Буревестника» прочитаю. Очень, говорит, мне понравилось… Я, подумала, какой прилежный мальчик, выучил за лето белый стих этого пролетарского писаки, ничего не подозревая, вызвала его к доске. А он как давай выступать! Театральщина просто какая-то в духе комедии дель арте. Но ни единого слова не переврал! Ничего не напутал, но дети ржали, как кони. И не придерёшься, что самое обидное.
— Что? Даже вы Ангелина Васильевна не нашли к чему придраться? Тогда, да, это феноменально — едко заметила Ада Ивановна, математичка и известная в школе язва, — на моих уроках он ничем не отметился, всё как в прошлом году.
— А у меня он тоже учудил — это вступает в разговор Валентина Антоновна, англичанка. — Как начал бросаться какими-то жаргонизмами американскими, даже я иногда не понимала, что он говорит, хотя по смыслу то, вроде бы самые простые вещи… Где нахватался совершенно не понятно. — Она печально вздыхает, — Самое же интересное, что Рогов сам, да-да сам, попросился на комсомольскую работу. Мария Кузьминична, вы обратите внимание, что он будет говорить на комитете комсомола, очень мне интересно. Явно с парнем, что-то произошло.
Три часа пополудни. Пятница. Актовый зал на четвертом этаже школы. На невысокой сцене стоит длинный стол для заседаний. Вокруг стола собралась группа девчонок, разбавленная двумя парнями. Парни — мы с Шуриком Трубицыным. В зале у окна сидит грузная женщина далеко за сорок. Это завуч и парторг школы Мария Кузьминична Владимирова. Рядом с ней примостился высокий и худой парень. Он молод, но хочет выглядеть солидно, поэтому носит усы в стиле «шеврон». Строгий костюм, белая рубашка и галстук просто кричат, — представитель номенклатуры.
От каждой комсомольской ячейки по правилам присутствуют два человека. Комсорг и член комитета. Начинается первое заседание в этом году.
Для затравки Кузьминична в надцатый раз напоминает, что учёба это наша самая главная обязанность, что на это, прежде всего, должна быть направлена работа школьного комсомола, а уже потом всё остальное — спорт, самодеятельность, досуг и т. п. Представляет нам райкомовского комитетчика. Владимир Каплин. Четыре года назад окончил нашу школу, сейчас учится в Нархозе и одновременно ведет шефский сектор в райкоме. Естественно, из присутствующих его никто не помнит. У девок глазки заблестели, изучая такого перспективного самца. Сейчас начнут перья распускать.
Я «включаю» Григорича, и уже в режиме «старика» сижу, слушаю, что будет дальше. Каплин поднялся, подошёл к нашему столу и начал:
— Товарищи комсомольцы, я сразу хочу нацелить вас на то, чтобы ваш комитет играл важную роль в жизни школы. — Вот уж, точно говорят, лучше бы молчал, за умного сошёл бы. — Комсомольская организация должна вести… — говорить ни о чём наверное, самое главное качество профессиональных комсомольцев. К счастью, он, похоже, забыл часть выученной речи и через пять минут перешел к конкретике.