Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки
Шрифт:
Джонс кивнул. В этом заключался один из секретов успеха: он делился долей. Щедро. Впрочем, на сей раз он услышал дополнение:
– И пять процентов сверху… если удастся вытащить все. Платит… Покупатель. Который выяснится позже.
– Принято.
Оказывается, конкуренты в чем-то могут и согласиться…
Начинается знакомая песня про бронзовые бабахи. Капитан сорит красивыми словами: обтюрация, нарезы, износ ствола – все, что у бронзовых дульнозарядок отсутствует. Мальчики смотрят на яркий мундир почти как девочки – с обожанием.
– Красивая…
– Ага, но для тебя – стара…
Так-то, мисс заводчица. Так что – переводи взгляд на стариков. Эти ворчат, что проверенное оружие верней. Что нынче многовато вдов… и много женщин тащат на себе хозяйство. Что эта вроде своя, хоть и городская. Но каролинка, а не из какой-то Огасты. И надо бы нашептать командиру, чтоб оставил девчонке немного меди. Армия может предпочитать «Наполеоны», но морской завод кормит людей. Далеких, но соседей. Городскую, но родню…
Однорукий хмурится:
– Все разговоры о судьбе не вытащенного на берег имущества запрещаю. Кто против, может убираться и жаловаться – хоть в Коламбию, хоть в Ричмонд. Это приказ.
Капитан из Огасты разыгрывает удивление:
– Вы мне приказываете, сэр? Позвольте напомнить, я старше по званию.
– Ну и что? Ты на нашей земле, приятель. И поэтому решать буду я. Знаешь, мы тут, в Южной Каролине, два раза приказали убираться куче больших шишек. И за право так поступать платим не торгуясь, – лейтенант похлопал по пустому рукаву, – и, если надо, набавим цену.
Несколько слов. Но недоросли с карабинами вспомнили, чем отличается орел со сломанным крылом от индюка…
Потом стали подходить негры с плантаций, и стало не до словесных битв. Снующие лодки, цепочки людей, передающих мешки с рудой к подводам – через отмель и пляж, по которым не проехать. Крик надсмотрщиков, настороженные взгляды в сторону моря.
И, что страшней всего, – сердитый Джимс:
– Хозяйка, так нельзя. «Кольт» массы Хораса тяжелый, не для ваших ручек. Чем плохи коротышки?
– «Дерринджеры»? Я их забыла… не ругай глупую! Вот и думала – как быть, а Норман как раз притащил муфту. Пригодилась!
Но вот над горизонтом встает жирный угольный дым. Две трубы – или два корабля? Нет, корабль один, но большой. Хорошо хоть не монитор… Над гладью бухты разносится тяжелый раскат. Сейчас в бухте встанет столб от разрыва… Нет. Холостой выстрел. Карабины в руках ополчения смотрят в неправильную сторону. На море, не на рабочих. А что плетка или дубинка надсмотрщика, часто – такого же негра, перед одиннадцатью дюймами северной пушки? Тут и револьвер смотрится несолидно. Да и сами надсмотрщики… как бы ни были свирепы, но под пушками не бывали.
Струсили не все, но мгновения растерянности обратили упорядоченное тело рабочей команды в человеческое стадо, бегущее к берегу. Чужой корабль стремительно растет, толпа врезалась в подводы. Теперь
Теперь, когда паника началась, беглецов не остановит и блеск отточенной стали. Снова тяжелый гул – и снова нет разрывов. Пугают. Пока им этого достаточно. Ополченец лет четырнадцати, что безотлучно торчит рядом с командиром, важно сплевывает на песок:
– Мазилы…
В глазах восторг и ужас разом. Лейтенант не спешит разочаровывать мальчишку, его взгляд обегает пляж. Полоса песка, спереди море, позади болото. Плохо, но янки пока не видят цели. Работы сорваны, и надолго. Корабль – надежно сидит на мели, его не потопишь. Разбить в куски? Долго, а главный калибр ведет отсчет до заветного выстрела, на котором ему взбредет разорваться. Поэтому патруль уйдет. Отправится дальше вдоль берега. Доложит на блокадной станции, и вот тогда можно ждать других гостей. Бронированных. Которые вполне могут себе позволить канонаду, достаточную, чтобы несколько тысяч тонн руды равномерно разбросало по дну залива.
Впрочем, пока мониторы придымят из Порт-Рояла, паника уляжется. От станции подойдут люди с завода, и не только люди. Сорок восемь лошадей – это, конечно, мало. Очень мало для того, чтобы протащить по разбитой подводами дороге хороший сюрприз для одиннадцатидюймовой слоистой брони…
Корабль прекратил огонь, но не уходит. Вот от темного силуэта отделились черточки поменьше. Шлюпки! Взмахи весел, словно тысяченожки решили идти в ногу…
Корабль прекратил огонь. Ополчение укрылось за подводами, обложилось мешками с рудой, орудует шомполами, подсыпает порох на полки, надевает капсюли на шпеньки. Молодые кентавры горят азартом. Вот один, забывшись, ссыпает в ствол порох из второго патрона. Лейтенант не видел – перебросился несколькими словами с молодцем из Огасты.
– Рядовой, вы зарядили карабин дважды.
Молчат. Смотрят. Ну да: приличная на первый взгляд девица, а первой заговаривает с неизвестными молодыми людьми… А ведь в городе все привыкли.
– Что случилось, мисс? – вот и их командир. Нашел время и для нее.
– Вот этот солдат зарядил оружие дважды. Может разорвать.
– Ясно. Дикки?
– Я…
– Оружие к осмотру.
Крейцер навинчен на шомпол – одним движением. Шомпол в дуло! Пуля на ладони. Порох. Снова пуля…
– Благодарю, вы спасли жизнь одному из моих оболтусов. Но янки скоро подойдут достаточно близко, чтоб в них попасть, мы начнем стрелять – и получим в ответ. Не пора ли вам уйти в тыл?
– Там каша. Спасибо, сэр, за заботу, но здесь уютней. Даже если начнут стрелять по-настоящему.
Лейтенант кивает. Выбор у девушки небогат.
– Понятно. Тогда, мисс…
– Берта ла Уэрта, – она помолчала. Видимо, ждала, что он узнает имя. После паузы добавила: – Из Чарлстона.