Противостояние 2
Шрифт:
Осталась стоять...
– Надо идти, миссис.
– Подожди.
Ничего не сломала? Вроде - ничего... Шаг, еще шаг. Болит, кажется лодыжкой ударилась - но идти можно.
– Пошли.
Улица была полупустой - ночью поезда не ходили и вокзал не работал, таксистов и рикш на маленьких вонючих трехколесных мотороллерах тут не было. Бахтар придержал ее у угла здания, долго осматривался, пытаясь понять, есть ли на улице опасность. Миссис Вард принюхалась - и поняла, что это от нее пахнет как от последней бездомной бомжихи...
– Пойдемте, миссис.
Увернувшись от непонятно откуда взявшегося мотоциклиста, они пересекли улицу, потом перебежали полупустую площадь перед вокзалом. Маленький пуштун потащил ее куда-то в темноту - не к выходу к поездам, а в сторону, куда-то влево...
– Мы куда?
– Молчите, миссис. Мне надо кое-что найти. Друг ждет на путях.
Пырнут ножом - и положат на путях поперек рельсов. Ночью ходят товарняки, переедет - потом и проверять не будут...
– Сюда, миссис.
Дыра в заборе - темная и страшная, прикрытая какими-то картонками. Стоило пролезть на ту сторону - и словно все звуки отсекло. Остались только звуки станции, полумертвой в своем ночном забытии, с редкими свистками маневровых локомотивов. На станции по ночам работали только с военными грузами - опасались советских спутников слежения...
Из темноты выступили двое, два черных силуэта, ростом не больше Бахтара - но журналистка заметила в руках у одного что-то, похожее по очертаниям на обрез. Последовали короткие переговоры, на отрывистом, гортанном диалекте, причем Бахтар говорил раздраженно и властно, а эти - словно оправдывались.
– Пойдемте, миссис. И ни звука.
Они шли, поворачивали и снова шли, вокруг были какие-то склады, то ли охраняемые то ли нет. В этой части грузовой станции не светили фонари, они то и дело переступали через отполированные до блеска лезвиями колесных пар рельсы, журналистка спотыкалась и снова шла. Они шли, пока в углу не заметили колеблющиеся огоньки свечей.
Их было человек десять, и самому старшему из них миссис Вард дала бы не больше шестнадцати. Видно было плохо - но журналистка все таки заметила, что у каждого из них какое-то оружие, у некоторых даже автоматы. Перед ней была молодежная банда, о жестокости которых она наслышалась еще в Америке...
– Я привел вас, миссис. Давайте деньги.
Спокойно...
– Не так быстро, Бахтар. Я должна услышать история. Я плачу деньги за историю, окей?
Бахтар немного помолчал.
– Тогда дайте часть денег, миссис, иначе никто не будет говорить.
Подумав, миссис Вард наощупь достала из кармана две пятидесятки, протянула их - и они исчезли у нее из руки быстрее, чем она заметила что происходит.
– А еще деньги, миссис?
– Сначала говорите. Потом деньги.
Бахтар переговорил с юными бандитами о чем то
– Они будут говорить, миссис. Они плохо знают ваш язык, поэтому они будут говорить мне, а я буду говорить вам. И за это вы мне дадите еще пятьдесят долларов.
Маленький разбойник... Но по крайней мере если бы он хотел ее убить - он не пытался бы сейчас так самозабвенно облегчить ее карманы.
– Как вернемся
– Хорошо. Спрашивайте, миссис.
Если бы она знала...
– Мне нужен свет. Я должна писать, понимаешь?
Свет ей дали - два огарка свечи в банках и какая-то телега, на которую она примостила блокнот.
– Скажи, Бахтар, кто из них афганцы?
– Они все пуштуны, миссис, как и я. Мы все перешли границу.
– Тогда... вот этот, самый большой. Его как зовут.
– Его зовут Змарай, миссис. На вашем языке это слово обозначает лев.
Парнишка придвинулся поближе - миссис Вард поразилась, насколько он красив. Смуглый, с тонкими чертами лица, с глазами как угли. Он совсем не был похож на предводителя банды - и тем не менее был им, если принять во внимание автомат Калашникова в его руках.
– Хорошо, пусть будет Змарай. Сколько ему лет?
– Шестнадцать, миссис. Он уже мужчина.
Журналистка для вида писала в блокнот и думала, что если что-то случилось с магнитофоном или микрофоном - она покончит с собой от отчаяния. Такой материал!
– А почему Змарай оказался здесь? Его деревню сожгли шурави? Советские солдаты?
Бахтар переговорил со Змараем, прежде чем ответить.
– Нет, миссис. В его деревню, где жил он и его родители пришли бандиты. Они сказали, что здесь будет их опорный пункт. А потом пришли шурави и начался бой. Шурави прогнали бандитов, но потом шурави ушли и бандиты пришли снова. Когда это случилось в третий раз - оставшиеся в живых решили перебраться в более безопасное место.
– И где он живет теперь? В лагере беженцев?
– Нет, миссис. В лагере беженцев нечего есть и нечего делать. Он сирота и живет на улицах Пешавара.
– Но разве в лагеря беженцев не поступает гуманитарная помощь?
Снова последовал долгий разговор на пушту
– Змарай не знает, о чем вы говорите, миссис. Еду выдают только семьям тех, чьи мужчины сражаются с шурави. Если кто-то отказывается сражаться с шурави - он не получает ничего.
Это было новостью - только этого могло хватить для сенсации. Возмутительно! Американцы собирают деньги и продукты для этих несчастных - но им и в голову не приходит ставить условие, чтобы беженцы воевали с советскими. Они просто хотят помочь несчастным, оказавшимся в чужой стране и без крыши над головой. Если станет известно об условиях, какими обставляют передачу гуманитарной помощи - в Америке это вызовет бурю негодования.
– Скажи, а власти знают об этом?
– В лагерях власть, миссис - это бандиты. Иногда приходят белые и дают бандитам оружие. А бандиты не хотят идти и воевать с шурави - они ищут мужчин из беженцев и заставляют их идти воевать. Змарай сбежал из лагеря, иначе бы отправили воевать и его. Он не хочет воевать с шурави, шурави не сделали ему зла.
– Но ведь они выгнали его из деревни.
– Миссис, это сделали бандиты. Жители просили, чтобы бандиты ушли - но бандиты не ушли, они ограбили их, взяли их мулов, заставляли мужчин брать в руки оружие и стрелять в шурави. Бандиты сказали, что тот кто не поднялся на джихад против неверных - то не мусульманин и поэтому его надо убить. Бандиты убили тех, кто отказался стрелять в шурави. Бандиты виноваты больше.