Противостояние 3
Шрифт:
И снова - молчание. Только Наркобарон молча сидит, как какой-то восточный божок, рассматривая батоно Эдуарда свинцовым взглядом через узкие щелочки глаз. А вот Вор - у него была на удивление русская физиономия, хоть он был и киргиз, видимо двадцать лет в Сибири да Мордовии давали о себе знать - нервничает, перебирает пальцами, как будто крутит в них карандаш.
– Желаешь сказать, Саид-джан...
– заметил судья
Таджик помолчал некоторое время...
– А что сказать... наконец проговорил он на русском - говорить не я должен, я не за говорить
– Разумно - оценил судья
Батоно Эдуард не знал что сказать, но и не ответить не мог.
– Решим, товарищи... наконец выдал он обтекаемое.
Но тех, кто здесь собрался - такие ответы не устраивали.
– Кто решит - сразу нанес удар судья - вы?
А вот это был уже серьезный разговор - тот самый, который любой представитель нового поколения в Политбюро всеми силами пытался избежать. Хотя мафия ничего нового не изобрела - при товарище Сталине в Политбюро только так и решались вопросы. У каждой проблемы были фамилия имя и отчество. Только так. И если где то что то происходило - то так как сейчас, виноваты - все и никто конкретно - не было. Находили виновного из под земли - доставали и наказывали.
И мафия - накажет. Скажешь - я, тебе деньги принесут, но тебя и наизнанку через задний проход вывернут, если что не так. Здесь за деньги разговор идет, за миллионы и десятки миллионов. На базаре не съедешь.
– Коллегиально.
– Что значит - коллегиально? Такие решения коллегиально не принимаются. Если коллегиально - у вас все из-под носа расхватают. Кто конкретно?
– Создадим орган. Пока не создали...
Золотопромышленник покачал головой. Как и остальные он был мафиози, он убивал в войну убивал и после войны но в отличие от остальных он был самым настоящим промышленником и знал как работает промышленность. Он работал не с золотом, он работал с людьми, перебирая десятки в поисках крупинок золотого песка. Этому - пусть он и член Политбюро - он бы и рубля своего не доверил - несерьезный человек. И на фронте - в разведку бы с ним не пошел, и спиной бы не повернулся. Это был самый настоящий пустобрех, и дела он не знал. Промышленник понял, что такие люди во главе государства быстро приведут его к гибели - к настоящей гибели - и в связи с этим надо было что-то предпринимать. В конце концов - ни одна отрасль промышленности - пусть даже и такая отлаженная как у него - не может работать, если все остальные в развале. Поэтому - золотопромышленник все понял, и решил для себя, что деньги за эту встречу он потратил не зря.
– Орган вы создадите - продолжал допытываться Судья - что будет продаваться? Булочная на углу? Или завод?
– Ну, сначала... легкая промышленность, пищевка...
– А потом...
Молчание было самым красноречивым из возможных ответов. Как кончатся деньги - начнем продавать остальное.
– Система частных банков?
– внезапно поинтересовался Москвич - со счетом в Госбанке? Или как-то по другому?
– Да, конечно. Со счетом.
Остальные поморщились - но не перебили. Москвич же из одного этого понял, что можно будет отмывать и обналичивать деньги. А это - сам по себе неплохой бизнес, деньги на деньгах. За обнал сейчас брали от пяти до пятнадцати процентов, у кого сколько совести хватало. Совсем наглели в Грузии, Армении и прибалтийских республиках - там меньше чем на десятку не договоришься, но зато можно почти любые суммы. В России брали поменьше, можно было даже за пять - но и дело поставлено хуже, большие суммы не прогонишь, да и ОБХСС свирепствовал. В национальных республиках он был даже не куплен - он был своим, ОБХССники приходились обнальщикам кровными родственниками****, и ворон ворону глаз не выклюет.
– Каким образом будут обеспечены наши интересы?
– задал как нельзя более прямой вопрос Судья...
– Допуском в участии...
– Э... нет дорогой. Допуск к участию. Это ничто. Важно не то, кто и как голосует - важно кто считает голоса, так, кстати, кажется, сказал ваш Сталин...
– Ва...
– вскинулся грузинский бухгалтер, потому что в Грузии Сталина уважали до сих пор
– Ваш Сталин!
– жестко повторил судья - мой род еще с Багировых долги имеет с тех времен, кровные долги...
Разобраться про Сталина не успели - без стука вошел Хабеишвили, что само по себе было немыслимо.
– Батоно Эдуард, на пару слов... прошу прощения у общества...
Мафиози смолчали
Вышли в темный пустой, коридор, к лестнице. Шеварднадзе поразило лицо своего старого друга - белое как мел. Хабеишвили был альпинистом, просто так в панику не бросался
– Что случилось?
– Беда батоно... В Москве неладное... говорят, генеральный ...
– Что?!
– Погиб. Первый ваш погиб, самолет на взлетке рухнул... мне Михо позвонил, голос дрожит. Говорит, в Москве что-то неладное делается, ему сказали, что где-то стреляют... сильно стреляют... беда, батоно.
– Заткнись!
– Шеварднадзе быстро перебирал в памяти номера - Вахе звонил?
– Не отвечает! Вся связь отключена!
– А вертушка? Отсюда звонил?
– Тоже отключена!
Вахи конечно могло и не быть на месте, хотя неофициальный лидер грузинской общины Москвы был пожилым, больным ногами человеком и лишний раз не выходил из дома. А вот то что отключена вертушка - это уже серьезнее.
Тем не менее, Шеварднадзе убедился сам - прошел в комнату, снял трубку, несколько секунд недоуменно вслушивался в звенящую пустоту в трубке - веря и одновременно не веря. Не могла просто так отключиться вертушка, там несколько степеней защиты - просто не могла!
Тогда может быть - отключили от вертушки его!?
– Быстро! К машинам!
Выскочили - погода портилась, с Черного моря шел шквал, первые капли дождя - мерзкого, холодного зимнего дождя уже оросили и без того озябшую землю.