Противостояние. 16 июня – 4 июля 1990. Том 1
Шрифт:
– Двое в машине. Женщина и маленькая девочка. Обе мертвы.
– Ни хрена себе! Ты уверен?
– Да. Этот парень, он еще не знает. Вы отвезете его в Брейнтри?
– Ну да. – Монти посмотрел на Хэпа в недоумении. – Что мне делать с этими двумя в машине? Я не знаю, как надо поступать в таких случаях, Хэп.
– Стью может вызвать дорожный патруль. Ты не против, если я поеду с вами?
– Нет, черт побери!
Они уложили больного на носилки и понесли к «скорой». Хэп повернулся к Стью:
– Я поеду в Брейнтри с этим парнем. Ты вызовешь дорожный патруль?
– Разумеется.
– И позвони Мэри. Расскажи ей,
– Хорошо.
Хэп заторопился к «скорой», залез внутрь. Билли Верекер закрыл за ним двери и позвал своих напарников. Те смотрели на разбитый «шеви» как зачарованные.
Через несколько секунд «скорая» уехала под вой сирены. Мигалка отбрасывала кровавые отблески на асфальт. Стью подошел к телефону-автомату и бросил в щель четвертак.
Водитель «шеви» умер в двадцати милях от больницы. Сделал последний шумный вдох, затем выдохнул, попытался вдохнуть снова и сдался.
Хэп достал из его кармана бумажник и заглянул внутрь. Семнадцать долларов наличными. Водительское удостоверение, выданное в Калифорнии на имя Чарльза Д. Кэмпиона. Военный билет и фотографии жены и дочери, закатанные в пластик. Хэпу не хотелось их рассматривать.
Он запихнул бумажник обратно в карман мертвеца и попросил Карлоса выключить сирену. Часы показывали десять минут десятого.
Глава 2
Длинный каменный пирс уходил в Атлантический океан с городского пляжа Оганквита, штат Мэн. Сегодня пирс напоминал ей серый укоризненный палец, и, припарковав машину на стоянке, Фрэнни Голдсмит увидела Джесси, сидевшего на краю пирса: его силуэт вырисовывался в лучах послеполуденного солнца. Над ним с криками кружили чайки – чем не портрет Новой Англии наяву? – но Фрэнни сомневалась, что хоть одна птица осмелится осквернить белым пометом безупречную рубашку из синего шамбре. В конце концов, они имели дело с поэтом.
Она знала, что это Джесси, поскольку его десятискоростной велосипед стоял у задней стены будки сторожа автостоянки, пристегнутый цепью к металлическому поручню. Гас, лысоватый и толстоватый городской старожил, как раз появился в дверях, чтобы встретить ее. Плата для приезжих составляла один доллар с машины, но Гас знал, что Фрэнни местная, и она часто приезжала сюда без наклейки «ПОСТОЯННЫЙ ЖИТЕЛЬ» в углу ветрового стекла.
«Ну разумеется, я часто сюда приезжаю, – подумала Фрэн. – Собственно говоря, я и забеременела-то прямо здесь, на этом пляже, футах в двенадцати от верхней границы прилива. Дорогой Комочек, тебя зачали на живописном побережье Мэна, в двенадцати футах от верхней границы прилива и в двадцати ярдах к востоку от волнолома. Теперь это место отмечено крестиком».
Гас вскинул руку, изобразив знак мира.
– Ваш парень на самом краю пирса, мисс Голдсмит.
– Спасибо, Гас. Как дела?
Улыбаясь, сторож обвел рукой автостоянку. Десятка два автомобилей, и большинство с белой наклейкой «ПОСТОЯННЫЙ ЖИТЕЛЬ» на ветровом стекле.
– Для наплыва туристов еще рановато, – ответил он. Дело было семнадцатого июня. – Подождите недельки две, и мы принесем городу деньжат.
– Не сомневаюсь. Если только вы их все не прикарманите.
Гас расхохотался и вернулся в будку.
Фрэнни оперлась рукой о теплый металл своей машины, сняла теннисные туфли и надела резиновые вьетнамки. Высокая девушка с каштановыми волосами до середины спины, в светло-коричневой блузке. С хорошей фигурой. С длинными ногами, которые часто удостаивались одобрительных взглядов мужчин. Высший класс, так вроде бы это называли в студенческих братствах. Просто загляденье. Мисс Колледж 1990 года.
Тут ей пришлось посмеяться над собой, однако смех был с горьким привкусом. «Ты беременна, – сказала она себе, как будто речь шла о мировой сенсации. – Глава шестая: Эстер Прин [7] сообщает преподобному Димсдейлу новость о неминуемом прибытии Перл». Но она понесла не от Димсдейла, а от Джесси Райдера, двадцати лет от роду, на год моложе Нашей Героини, Маленькой Фрэн. От студента-выпускника колледжа и поэта, что, впрочем, легко угадывалось по безупречной рубашке из синего шамбре.
7
Эстер Прин – главная героиня романа «Алая буква» американского писателя Натаниеля Готорна (1804–1864).
Она остановилась у границы песка, даже сквозь резину чувствуя, как жар обжигает подошвы ног. Силуэт на дальнем краю пирса все еще швырял в воду небольшие камушки. Мысль, пришедшая ей в голову, отчасти забавляла, но в целом приводила в смятение. «Он знает, как выглядит со стороны, – подумала она. – Лорд Байрон, ушедший в себя, но не сломленный. Пребывающий в одиночестве и взирающий на море, туда, где лежит родная Англия. Но я, изгнанник, может, никогда…»
Ох, черт!
Фрэн расстроила не столько сама мысль, сколько собственное душевное состояние, о котором эта мысль свидетельствовала. Ее молодой человек – и ведь она думала, что любит его, – сидел там, вдалеке, а она стояла здесь и посмеивалась над ним у него за спиной.
Она пошла по пирсу, осторожно выбирая путь среди торчащих камней и трещин. Этот старый пирс когда-то был частью волнолома. Теперь же большинство яхт и катеров швартовалось у южной оконечности города, где построили три пристани и семь дешевых мотелей и жизнь бурлила все лето.
Фрэнни шагала медленно, изо всех сил стараясь сжиться с мыслью, что могла разлюбить Джесси за одиннадцать дней, прошедших с того момента, как она узнала, что, по выражению Эми Лаудер, «немножко беременна». Ну что ж, в конце концов, это он довел ее до жизни такой, верно?
Но не он один, это уж точно. Она же принимала таблетки. С этим, как выяснилось, все проще пареной репы. Идешь в поликлинику кампуса, говоришь врачу, что у тебя болезненно протекают менструации и на коже появляется сыпь. Доктор выписывает рецепт. В действительности же он выписывает месяц сексуальной свободы.
Она вновь остановилась, на этот раз уже в отдалении от берега – справа и слева от нее бежали волны. Ей пришло в голову, что доктора из поликлиники, возможно, столько же раз слышали о болезненной менструации и прыщах на коже, сколько аптекари о том, как «мой брат попросил меня купить эти презервативы», – а в последние годы, наверное, еще чаще. Ей ничего не стоило просто пойти к врачу и сказать: «Дайте мне таблетки. Я собираюсь трахаться». Возраст-то позволял. К чему эта стеснительность? Она посмотрела на спину Джесси и вздохнула. К тому, что стеснительность становится образом жизни. И Фрэнни двинулась дальше.