Противостояние. Армагеддон
Шрифт:
Ник дико вскрикнул и, прижав револьвер к дряблому боку Рэя Бута, спустил курок. Ник увидел вспышку и мгновение спустя почувствовал запах пороха. Рэй Бут напрягся, а потом обмяк.
Ник выбрался из-под тела Бута, зажимая одной рукой изуродованный глаз. Долгое время он лежал на полу, и его горло горело огнем. Казалось, голова его приобрела гигантские размеры, а в виски вкручивались безжалостные шурупы.
Наконец он нашарил свечу и зажег ее зажигалкой с письменного стола. В ее слабом желтом свете он увидел распростертое на полу тело Бута, лицом вниз. Он был похож на мертвого кита, выбросившегося на берег. Пуля проделала в его рубашке отверстие размером с небольшой блин. Вокруг натекло много крови.
Мыча от боли, Ник проковылял в маленькую ванную, все еще зажимая рукой глаз, и посмотрел на себя в зеркало.
Он вернулся в кабинет и пнул ногой безвольное тело Рэя Бута.
«Ты меня изувечил, — сказал он мертвецу. — Сначала мои зубы, а теперь и мой глаз. Ты доволен? Ты бы и два глаза мне выдавил, если б смог, так ведь? И оставил бы меня глухим, немым и слепым в мире мертвых».
Он снова пнул Бута ногой и ощутил, как его ботинок тонет в груде мертвого мяса. Ощущение было омерзительным. Потом он подошел к койке, сел на нее и обхватил голову руками. Снаружи по-прежнему было темно. Все огни мира погасли.
Глава 32
Долгое время, в течение многих дней (сколько дней? кто знает? во всяком случае, не Мусорный Бак, это уж точно) Дональд Мервин Элберт, известный своим школьным друзьям под кличкой Мусорный Бак, бродил по улицам Поутенвилля, штат Индиана, пугаясь голосов в своей голове, уворачиваясь и заслоняя себя руками от камней, которые бросали в него привидения.
«Эй, Мусорный Бак!»
«Эй, Мусорный Бак, черт тебя побери! Поджег что-нибудь крупное на этой неделе?»
«Что сказала старая леди Симпл, когда ты сжег ее пенсионный чек?»
«Эй, Ведрышко, не хочешь ли прикупить керосина?»
«Как тебе понравилась шокотерапия в Терр От, Мусор?»
«Мусор…»
«Эй, Мусорный Бак…»
Иногда он понимал, что эти голоса звучат в его воображении, но иногда он громко кричал им, чтобы они перестали, в конце концов осознавая, что единственный существующий голос принадлежит ему, и этот голос возвращался к нему эхом, отразившись от домов и фасадов магазинов, отскакивая от шлакоблочной стены мойки машин «Скрубба-Дубба», где он когда-то работал и где сегодня, тридцатого июня, он сидел, поедая большой неряшливый сэндвич с арахисовым маслом, студнем, помидорами и горчицей. Только его голос, отражающийся от домов и магазинов и, словно незваный гость, возвращающийся к нему в уши. Потому что по непонятной причине Поутенвилль опустел. Все куда-то ушли… Но ушли ли они на самом деле? Они всегда утверждали, что он сумасшедший, а это как раз подходящая мысль для сумасшедшего — о том, что все ушли из города и он остаются один. Но его взгляд возвращался к нефтяным резервуарам на горизонте, огромным, белым и круглым, словно низкие облака. Они были расположены между Поутенвиллем и дорогой на Гэри и Чикаго, и он знал, что он хочет сделать и что это — отнюдь не сон. Это было ужасно, но это не было сном, и он ничего не мог с собой поделать.
«Обжег пальцы, Мусор?»
«Эй, Мусорный Бак, разве ты не знаешь, что из-за игр с огнем ты мочишься в постель?»
Были ли это сны? Когда-то был жив его отец, и шериф убил его на улице прямо перед Методистской церковью, и с этим он должен прожить всю свою жизнь.
«Эй, Мусорный Бак, шериф Грили пристрелил твоего старика, как бешеную собаку, ты знаешь об этом, чертов мудак?»
Его отец был у О'Тула, и там произошла какая-то ссора. Тогда Уэнделл Элберт выхватил револьвер и убил бармена, а потом пришел домой и убил двух старших братьев Мусорного Ведра, а заодно и сестру — да, Уэнделл Элберт был странным парнем с неважным характером, и ум у него поизносился задолго до того вечера, это вам любой поутенвиллец скажет, а еще он скажет вам, что яблоко от яблони недалеко падает — он убил бы и мать, но Салли Элберт с криком выбежала на улицу с пятилетним Дональдом (впоследствии известным под именем «Мусорного Бака») на руках. Уэнделл Элберт стоял на ступеньках парадного крыльца
«Эй, Мусор, твой ЧЛЕН еще не сгорел?»
Он огляделся вокруг в поисках того, кто прокричал эти слова — похоже на Карли Йейтса или какого-нибудь мальчишку из его компании — правда, Карли не был больше мальчишкой, как и он сам.
Может быть, теперь он станет просто Доном Элбертом, а не Мусорным Баком. Ведь стал же Карли Йейтс Карлом Йейтсом, торгующим машинами в фирменном магазине «Крайслер-Плимут». Правда, Карл Йейтс куда-то делся, все куда-то делись, и, возможно, теперь для него уже поздно становиться кем-либо.
Он уже больше не сидел у стены «Скруббы-Дуббы» — он уже прошел милю или даже больше по шоссе № 130 на северо-запад. Поутенвилль теперь расстилался под ним внизу, словно масштабная модель для детской железной дороги. Нефтяные резервуары были теперь всего лишь в полумиле от него. В одной руке он нес набор инструментов, а в другой — канистру с пятью галлонами бензина.
Это было ужасно, но…
После смерти Уэнделла Элберта Салли Элберт нашла работу в поутенвилльском кафе, и время от времени, в первом или втором классе, ее единственный оставшийся в живых ребенок, Дональд Мервин Элберт, стал поджигать чужие мусорные баки, а потом убегать.
«Смотрите, девочки, вот идет Мусорное Ведро, он подожжет ваши платья!»
Только когда он перешел в третий класс, взрослые обнаружили, кто это делает, и тогда появился шериф, старина Грили, и, наверное, так и получилось, что человек, пристреливший его отца у Методистской церкви, стал его отчимом.
«Эй, Карли, хочешь загадку: Как может твой отец убить твоего отца?»
«Не знаю, Пяти, а как?»
«Я и сам не знаю, но если ты — Мусорный Бак, то это очень просто!»
«Хи-хи-хи-ха-ха-ха-хо-хо-хо!»
Теперь он стоял в самом начале посыпанной гравием подъездной дороги, и плечи его болели от тяжести набора инструментов и бензина. На воротах была надпись: НЕФТЯНАЯ КОМПАНИЯ ЧИРИ ИНКОРПОРЕЙТЕД. ВСЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДОЛЖНЫ ОТМЕТИТЬСЯ В КОНТОРЕ! СПАСИБО!
Мусорный Бак проскользнул в полуоткрытые ворота. Его голубые глаза не отрывались от тонкой лесенки, обвивающей спиралью ближайший резервуар. В самом низу лесенка была перегорожена цепью, и на цепи висела табличка: ПРОХОДА НЕТ! НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ ЗАКРЫТА. Он перешагнул через цепь и пошел вверх.
Его мать не должна была выходить замуж за шерифа Грили. В четвертом классе он стал поджигать почтовые ящики. Именно тогда он сжег пенсионный чек старой миссис Симпл и снова попался. Салли Элберт Грили впала в истерику при первых же словах ее мужа о том, что мальчика надо послать полечиться в Терр От («Ты думаешь, он сумасшедший? Как может десятилетний мальчик сойти с ума? Мне кажется, ты просто хочешь избавиться от него! Ты избавился от его отца, а теперь хочешь избавиться от него!»). Единственное, что оставалось сделать Грили, — это взять мальчика на поруки, потому что вы не можете послать десятилетнего ребенка в исправительную школу, если, конечно, вы не хотите, чтобы у него существенно увеличился диаметр заднего прохода или чтобы ваша новая жена с вами развелась.