Противостояние
Шрифт:
Т. КАНДЕЛАКИ: Эти интервью датированы как раз тем временем, когда я часто отвечала на вопросы и не всегда потом внимательно просматривала текст перед публикацией. Сейчас, например, любое свое интервью я лично потом правлю. Безусловно, наверное, я что-то рассказывала в запале. И очень часто, получая интервью на визу, я вижу, что интерпретация бывает разной. Небольшая модальность, а смысл меняется. Вы абсолютно справедливо заметили: две эти вещи могут показать меня как человека, который лжет. У меня нет никакого повода лгать — я могу сказать, как было на самом деле…
В. ПОЗНЕР: Не интересует. Меня интересует только это. Я должен понимать: я говорю с человеком, который будет говорить мне правду или рассказывать в зависимости от обстоятельств?
Т.
В. ПОЗНЕР: Вы как-то сказали: «Я делаю только то, что способствует развитию моих проектов». Ваш приход сюда — из той же области?
Т. КАНДЕЛАКИ: Это канал коммуникации. Многое из того, что я делаю, нуждается в разъяснении. И пренебрегать каналами коммуникации глупо. У вас один из самых мощных каналов коммуникации в стране. Не так много у нас интервьюеров — по версии Венедиктова, всего трое: вы первый, он второй, я третья, — которые дают возможность поговорить с очень большой аудиторией и донести свою позицию. Ко мне много вопросов, вы это отметили в начале интервью, сославшись на своих знакомых. Так что — да, я, конечно, хочу этим воспользоваться.
В. ПОЗНЕР: Еще один сугубо личный вопрос. Сегодня, я смотрю, на вас нет крестика. Но я видел ваши фотографии, где кресты присутствуют — маленький, большой, разные. Я неверующий человек (все в курсе, но на всякий случай), однако я знаю, что верующий человек носит крест не как декорацию, не снимая. Вы верующая?
Т. КАНДЕЛАКИ: Да. Я часто отвечаю на этот вопрос. Вы, наверное, смотрели грузинские короткометражки? И видели, что у грузин своеобразные отношения со священнослужителями и верой. Мы легче об этом говорим, гораздо проще относимся к атрибутам веры. У грузинских женщин это принято, у тбилисских — в особенности, у них нормально сочетаются декольте и крест, что, с точки зрения истово верующего человека, является неприемлемым — не крест должен украшать декольте и не декольте должно быть рядом с крестом. Но я тбилисская грузинка, и я так привыкла. У нас это считалось красивым.
В. ПОЗНЕР: Есть американское выражение «self-made man» — человек, мужчина, который сам себя сделал. О вас можно, безусловно, сказать «self-made woman» — женщина, которая сама себя сделала. Вы говорили: «У меня нет и никогда не было ни спонсоров, ни поклонников, которые сказали бы: «Девочка, вот тебе, дорогая, миллион, делай с ним что хочешь и можешь не отдавать». Я всего добивалась сама». Как вы думаете, почему очень многие относятся к этим словам, мягко говоря, с недоверием? Или вы считаете, что вам верят, когда вы так говорите? У вас нет ощущения, что большинство сразу реагируют: «Ну да, знаем мы, как без поддержки и без покровителей…» — и так далее?
Т. КАНДЕЛАКИ: Я постараюсь сейчас не выглядеть глупой. Я к себе достаточно скромно отношусь, не считаю себя красавицей. Но если кто-то вообще женщину считает красивой, то всегда найдется кто-то, кто будет ее подозревать и думать, что красоту легче всего монетизировать через то, о чем вы говорите… Однако если вам интересны детали моей биографии и то, почему она так сложилась, я расскажу.
В. ПОЗНЕР: Да я детали вашей биографии знаю и прочитал о вас столько, что даже устал, у меня глаза на лоб полезли от количества материала, причем достаточно подробного… Что, по-вашему, на самом деле нужно, чтобы добиться успеха в России, стать известным, раскрутиться? Таланта, упорства и трудолюбия достаточно? Или еще что-то надо предъявить публике?
Т. КАНДЕЛАКИ: Я на первое место поставлю трудолюбие. Бесконечное трудолюбие. Я даю работу людям, у меня в коллективе работают двести восемьдесят человек. И у меня были случаи, когда ко мне приходили очень талантливые, подающие надежду молодые люди, я в них влюблялась творчески, создавала им условия, но потом в какой-то момент наши отношения заходили в тупик, потому что они не выдерживали. Сейчас вообще скорость, с которой мы живем,
В. ПОЗНЕР: И вы считаете, что перечисленных вами вещей, — трудолюбия, таланта, воли, целеустремленности — достаточно?
Т. КАНДЕЛАКИ: Конечно, нет. Отчасти еще везение, но оно не главное. Может быть, потому, что мне не так часто везло. Сейчас ко мне на работу приходят молодые люди, и им в их двадцать два года везет гораздо больше, чем везло мне в мои двадцать два. Мне тогда надо было просто очень-очень много работать. Да и везение быстро проходит, оно эфемерно, полагаться на него не имеет смысла. Мы же не в карты играем, а карьеру строим. Это такая вещь, которая способна легко ввести человека в заблуждение. Ты начинаешь оценивать себя неадекватно, а это опасно. Человек, которому везет, перестает адекватно себя воспринимать, он думает, что все и так получается.
В. ПОЗНЕР: Вы сейчас возглавляете свою компанию. Мечтаете, как я читал, войти в список десяти самых богатых людей мира по Forbes и купить собственный самолет… Еще не купили, кстати?
Т. КАНДЕЛАКИ: Смеетесь надо мной?
В. ПОЗНЕР: Нет! Вы же на самом деле же мечтаете купить самолет?
Т. КАНДЕЛАКИ: Да, но ведь вы знаете, откуда такая мечта… Боюсь, что желание иметь самолет может характеризовать меня как человека очень тщеславного. Потому я поясню, из чего эта идея возникла. У меня были очень сложные отношения с папой, и я безумно любила своего отца как дочь, которая поздно родилась. Мой папа тяжело болел. И в последние годы он не мог приехать в Тбилиси — он похоронен в Москве. А я очень хотела, чтобы они с мамой приехали туда, но лететь обычным рейсом было нельзя. И я ему говорила: «Папа, обязательно у нас будет самолет с врачами на борту, они будут следить за тобой. И когда самолет сядет в Тбилиси, все твои друзья придут, увидят, что ты вернулся». Для меня это принципиальная вещь, я ему это обещала. Вы будете смеяться, но я выполнила все, что обещала ему… Мои родители были простыми людьми, для них мой переезд в Москву стал огромным событием, они бросили жизнь, друзей, работу и переехали из-за меня сюда. И я когда-то сказала: «Папа, я тебе обещаю: в карьере я все сделаю». Что было тогда для людей, живущих в Тбилиси, понятными точками успеха в карьере журналиста? Это ТЭФИ, это работа, допустим, на Первом канале… Наверное, мало кто знает (я этого никогда не говорила), но мой отец досмотрел «Две звезды» и ушел из жизни. Вот такое странное совпадение. Для него это было важно, он хотел видеть мой успех…
В. ПОЗНЕР: С самолетом понятно. А Forbes? Мечта о Forbes не так романтична, правда же?
Т. КАНДЕЛАКИ: Это важно для компании. На мне — ответственность за других людей. Для меня и моего партнера Васи Бровко двести восемьдесят человек — это очень много. Важно людей воодушевлять. Они должны понимать, что успех в России возможен честным путем. Я же не просто говорю, что войду в список Forbes, я говорю о том, что войду туда честно — это важная поправка. Я ежедневно напоминаю сотрудникам о том, что успех связан исключительно с ними, а не с тем, что нужно встроиться в какие-то схемы, которые дают возможность быстрого достижения успеха не совсем честным путем. В России сегодня, к сожалению, устойчиво верят, будто честного успеха в бизнесе не бывает.