Протопоп Аввакум. Жизнь за веру
Шрифт:
Протопоп Иоанн Неронов писал Никону: «Какая тебе честь, что ты страшен всякому. Кто ты? Зверь лютый, или медведь, или волк, или рысь? Дал тебе благочестивый государь волю, и ты, зазнавшись, творишь всякие поругания, а ему государю сказываешь: “Я-де делаю по Евангелию и по отеческим Преданиям”».
Однако это было только начало, вскоре Никон, по словам того же Аввакума, и «яд отрыгнул»…
Глава пятая
«ВЫПРОСИЛ У БОГА СВЕТЛУЮ РОССИЮ САТАНА…»
Сего ради разсыпается закон, и не изводится до совершения суд, яко нечестивыи преобидит правдиваго, сего ради изыдет суд укривлен.
Книга пророка Аввакума, гл. 1, ст. 4
Начало никоновской реформации
Уже с первых шагов своего патриаршества Никон активно взялся за проведение церковной реформы по унификации Русской Церкви с Греческой. Пророческое видение преподобного старца Елеазара Анзерского начинало сбываться: обольщённый лукавым, Никон принялся за своё чёрное дело, которое изнутри поразило Православную Церковь и ввергло русское общество в пучину раскола.
Любопытно,
В сущности, получилось, как в басне Крылова, когда пироги начал печь сапожник, а сапоги тачать — пирожник… Мало того, что этот безумный эксперимент потерпел полный крах, он, по словам русского историка академика С.Б. Веселовского, обернулся «неосмотрительным погромом важной отрасли государственного хозяйства». Казна потерпела большие убытки от уменьшения дохода, от уничтожения и последующего восстановления винокурен и от неудачных винных подрядов. В убытке были головы и целовальники, а также их избиратели, сильно потерпевшие от повсеместных недоборов, которые большей частью взыскивали с них. Многие люди, пытавшиеся заниматься корчемничеством, лишились ушей и были сосланы в Сибирь. Ко всему добавились неумеренный выпуск медных денег, отчасти вызванный кабацкой реформой, и последовавшие затем бунты и казни… «Огромное влияние, которым в это время пользовался Никон, в связи с предшествовавшей реформой кабаков в Новгороде, произведённой по его просьбе, даёт полное основание утверждать, что под его же влиянием и по его мысли была затеяна вся реформа 1652 года; её непрактичность, резкость и поспешность вполне соответствуют складу характера Никона. Никон смотрел на кабацкое дело исключительно с моральной точки зрения и совершенно не находил нужным считаться с потребностями казны и с условиями действительности. Пользуясь своим влиянием на царя, он вмешался не в своё дело и задал правительству невыполнимую задачу. Администрация, стараясь разрешить эту задачу и в то же время спасти кабацкий доход, внесла в реформу “поправки” и способствовала с своей стороны её крушению» (Веселовский).
Ну а сама церковная реформа началась не менее авантюрно. Согласно официальной легенде, долгое время преподносившейся синодальными историками в качестве непреложного исторического факта, первым шагом Никона на пути реформы, предпринятым сразу же по вступлении на патриаршество, стало сравнение греческого и русского текстов Символа веры. Автор никоновского жизнеописания излагает следующую историю. Рассматривая грамоту вселенских патриархов об утверждении патриаршества на Руси, Никон нашёл, что в греческом тексте Символа в восьмом члене нет слова «истиннаго» (по отношению к Святому Духу). Патриарх был глубоко потрясён этим фактом и воскликнул: «Даже священный Символ веры испорчен у нас!» Тогда Никону донесли, что на древнем саккосе патриарха Фотия, жившего в XV веке, тоже есть вышитый греческими буквами текст Символа веры. Осмотрев саккос, Никон и здесь не нашёл слова «истиннаго» и, заплакав горькими слезами, только и мог восклицать: «Погибла вера! Погибла Церковь! Испорчены Божественные догматы!»
Это неожиданное «открытие», сделанное Никоном, даже если бы и имело место в действительности, конечно же представляло собой самый настоящий спектакль. Несомненно, о различиях между греческими и русскими чинами и богослужебными книгами Никон знал задолго до своего патриаршества. Не один час беседовали они на эту тему и с патриархом Паисием, и с его агентами Гавриилом, митрополитом Навпакта и Арты, и Арсением Греком, с другими заезжими греками и киевлянами. Но надо было с чего-то начинать. Требовался повод, причём такой, который мог бы всколыхнуть общество, привести верующих людей к мучительным раздумьям и сомнениям. Действительно, если вера искажена, то как возможно спасение?.. «Патриарх Никон возомнил себя именно сделавшим необыкновенно важное открытие. Душа его задышала гордостью и самомнением, воля сразу получила определённое направление во что бы то ни стало ввести в жизнь Церкви сделанное им открытие, получить славу великого очистителя и возобновителя Церкви. Незнание истории отечественной Церкви позволяло ему поставить себя в среде величайших Отцов Церкви, насадителей православия на Русской земле. Благодаря своему невежеству он не знал ни истории перевода Символа веры на русский язык, ни того, что прежде его бывшие церковные мыслители, деятели и святители вложили глубочайшее понимание веры в дело этого перевода и самоё это дело поставили в один из величайших фактов русской церковной мысли и жизни. По своему незнанию Никон, быть может, даже и не подозревал того, что русские ещё задолго до него в совершенстве знали греческий Символ веры и неоднократно трепетали в своей мысли и в своём святом желании перевести этот Символ веры на родной язык с сохранением всех, даже мельчайших, изгибов богословской мысли, вложенной в Символ подлинный, греческий, и, в конце концов, принять определённое чтение со словом “истиннаго”» (Сенатов).
Приступая к богослужебной реформе, Никон потребовал доставить в Москву из монастырей и церквей старые богослужебные книги, якобы с целью сличения их с современными русскими. На самом деле это была ещё одна пиар-кампания. 17 ноября 1652 года вызволенный Никоном из соловецкого заточения Арсений Грек и патриарший келейный старец Зосима ездили в Новгород для осмотра
9 октября 1652 года, то есть ещё до отъезда Арсения Грека за книгами и до возвращения экспедиции Арсения Суханова с Востока, на Московском Печатном дворе начинает печататься новое издание Псалтыря с восследованием, а уже 11 февраля 1653 года оно выходит из печати. Особенностью нового издания было то, что из него были исключены разделы о 16 земных поклонах при произнесении молитвы преподобного Ефрема Сирина во время великопостной службы («Господи и Владыко животу моему…») и о двуперстном крестном знамении. Эти разделы выполняли роль своего рода краткого катехизиса, излагающего в чёткой и доступной форме основы христианского вероучения. При подготовке этого издания часть справщиков высказала своё несогласие, и в результате трое — старец Савватий, Сила Григорьев и священноинок Иосиф (в миру Иван Наседка) — были уволены. У последнего ещё в 1651 году возник с Никоном конфликт по поводу правки богослужебных книг. Никон требовал править книги по новогреческим оригиналам, а старец Иосиф говорил о греках, что «они во греху позакоснели… и в неволи пребывают», за что и был в 1652 году отправлен в заточение в Кожеозёрский монастырь. На место прежних справщиков были поставлены преданные Никону монахи-грекофилы Евфимий Чудовский и Матфей во главе с выучеником иезуитов Арсением Греком.
В конце февраля, в самом начале Великого поста, патриарх Никон разослал по московским церквам указ — «память», в которой всем православным с этого дня предписывалось: «Не подобает в церкви метания (то есть поклоны) творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны, еще же и трема персты бы крестились». Эта пресловутая «память», изданная патриархом единолично, без предварительного соборного обсуждения, была словно гром среди ясного неба. Но особенно тяжёлое впечатление произвела она на ревнителей церковного благочестия — боголюбцев. Аввакум по прошествии многих лет прекрасно помнил это событие: «Мы же с епископом Коломенским Павлом и с духовником Стефаном, и со Иваном Нероновым, и с костромским Даниилом протопопом, и с муромским протопопом Логином, сошедшеся, задумалися: видим, яко зима хощет быти, сердце озябло и ноги задрожали».
Но боголюбцы «не умолчали Никонову беснованию». Протопоп Иоанн Неронов, поручив Казанский собор Аввакуму, на неделю затворился в келье московского Чудова монастыря, непрестанно молясь. И был ему глас от иконы Спасителя: «Время приспе страдания, подобает вам неослабно страдати!» Тогда протопопы Аввакум и Даниил Костромской, собрав выписки из богослужебных книг о сложении перстов и о поклонах, подали их царю, который отдал челобитную протопопов непосредственно Никону…
*
Итак, началась знаменитая книжная «справа», которая в течение нескольких лет переросла в тотальную реформацию Русской Церкви. В чём же заключалась суть никоновской реформации (а на самом деле — алексеевской, поскольку главным инициатором был царь Алексей Михайлович и его ближайшее окружение)? Формальным поводом послужило исправление якобы неисправных богослужебных книг. Реформаторы утверждали, что со времени принятия христианства при князе Владимире в богослужебные книги по вине переписчиков вкралось такое множество ошибок, что необходима серьёзная правка. Эта мысль явилась из сличения оригиналов и переводов. Но что в данном случае принималось за оригинал? Новые богослужебные греческие книги, напечатанные в иезуитских типографиях Венеции и Парижа! Находившиеся тогда под игом турок-османов греки не имели собственных типографий. Помимо того, что за семь веков, прошедших со времени Крещения Руси, греки, заразившись латинским духом, сами существенно изменили чинопоследования многих служб, к этим изменениям добавлялись ещё сознательные еретические искажения, вносимые хозяевами типографий — иезуитами. Об этом прямо писал в своей челобитной, поданной царю в 1645 году, палеопатрасский митрополит Феофан:
«Буди ведомо, державный царю, что велие есть ныне бессилие во всем роде православных христиан и борения от еретиков, потому что имеют папежи и лютори (то есть католики и лютеране. — К.К.) греческую печать и печатают повседневно богословные книги святых отец и в тех книгах вмещают лютое зелие — поганую свою ересь. И клеплют святых и богоносных отец, что будто пишут по их обычаю, и тое есть нестаточно, потому что ныне есть древние книги и библеи харатейные рукописьмены и богословные святых отец в монастырех во Святой Горе Афонской и в иных древних монастырях и по тем библиям и книгам объявляетца их лукавство. Посем ныне они которые книги печатали и составили, по своему обычаю и вымыслу, теми же книгами они борются во странах, а где древних библей нет, и опаясуютца оружием нашим и являются они мужественны и стреляют на нас нашими стрелами. И то чинитца, державный царю, для того, что турки не поволят нам печатать книги в Царе-граде, мешают от зависти своей и осиливают они своею мздою… Сердцевидец есть Господь свидетель, что велие веселие и радость восприяла душа моя, что Бог сподобил меня и видел такова православного царя и благочестие велие, и вспомянул смуты, что имеют христиане от еретиков и смущаются многие в умах, прочитаючи тех составленных книг и надеютца, что такое есть составление святых отец и падают в прелесть их и погибают. Аз прослезился и помыслил, абие понуждая от глубины сердца своего известити обо всем к великому вашему царствию, а преблагий Бог избрал тя царем на земли и есть ваше царское имя славно во всей земли».