Провал гитлеровского наступления на Москву
Шрифт:
В течение сентября командование, штаб и политотдел дивизии все свое время отдавали делу боевой и политической подготовки частей дивизии, совершенствованию обороны.
Со второй половины сентября заметно активизировалась авиация противника. Над расположением дивизии участились полеты самолетов-разведчиков, и ее боевые порядки и тылы стали подвергаться бомбежке.
30 сентября и 1 октября командование дивизии, офицеры штаба и работники политотдела находились в частях, проверяли боевую готовность и на месте устраняли вскрытые недостатки, особенно в несении службы на переднем крае, в системе огня и в противотанковой обороне.
Затем штабы дивизии и полков перешли на подготовленные командные пункты.
Рано утром 2 октября меня разбудил дежурный по штабу и доложил, что со стороны расположения 217-й
Попытка связаться по телефону со штабом 217-й стрелковой дивизии не удалась. Тогда я позвонил начальнику оперативного отдела штаба 33-й армии полковнику Сафонову, который меня информировал о начавшемся вражеском наступлении на всем фронте 43-й и 50-й армий. После моего доклада командир дивизии приказал немедленно выслать разведку и офицера связи в расположение и штаб 217-й стрелковой дивизии. Через час дивизионная разведывательная рота уже выступила, а я стал добиваться восстановления проволочной связи со штабом 217-й дивизии. Одновременно об обстановке были информированы все наши части. День прошел в большом напряжении. Восстановить проводную связь с 217-й дивизией так и не удалось.
Около 20 часов из штаба 33-й армии сообщили, что противник форсировал Десну и соединения 43-й и 50-й армий отходят.
Всю ночь на 3 октября через полосу обороны нашей дивизии шли разрозненные подразделения 217-й стрелковой дивизии, строительные части, тянулись подводы и машины с гражданским населением.
Мы оказались на переднем крае.
Дивизии предстоял первый бой, и, естественно, мы беспокоились за исход предстоящего боя. Меня особенно тревожил наш открытый левый фланг. Около 3 часов утра 3 октября я выслал дополнительную разведку в район Бытош для наблюдения за нашим открытым флангом и приказал немедленно доложить, если там появится противник.
Первое донесение от разведки, высланной еще утром 2 октября, было получено около 5 часов 3 октября. Последующие донесения поступали примерно через каждые два-три часа. Из них было видно, что пехота и небольшие группы танков противника наступают на широком фронте и в ближайшие часы можно ожидать их подхода к линии боевого охранения дивизии. С 9 часов вражеская авиация группами по шесть - девять самолетов Ю-88 начала бомбить боевые порядки дивизии, город Киров и станцию Фаянсовая.
Примерно через два часа немцы с ходу атаковали боевое охранение, которое после небольшого боя было отведено за передний край. В это время мы услышали сильный артиллерийский огонь, многочисленные разрывы авиабомб со стороны нашего правого соседа - 17-й стрелковой дивизии. На эту дивизию обрушились крупные силы танков, которые быстро прорвали ее оборону, атаковали и разгромили штаб 33-й армии. К полудню пехота противника атаковала передний край по всему фронту нашей дивизии. Первая атака была легко отбита артиллерийским и пулеметным огнем, но затем враг вновь атаковал, но теперь вдоль железной дороги Киров - Рославль, причем впереди пехоты наступало около 20 танков.
По обе стороны железной дороги на линии Погребки, Дубровка, Вороненка разгорелся первый бой дивизии. Авиация противника безнаказанно действовала с небольших высот, так как зенитной артиллерии у нас не было, а наша истребительная авиация не появлялась.
В результате второй атаки противнику удалось ворваться в населенный пункт Засецкий и выбить оттуда 1-й батальон 1311-го стрелкового полка. Для восстановления положения командир 1313-го стрелкового полка майор П. Т. Дуб ввел в бой 1-й батальон, который стремительной контратакой выбил противника из Засецкого, причем только бутылками с горючей смесью было сожжено до десятка вражеских танков. По документам убитых мы установили, что против нас наступают части 34-й и 260-й пехотных дивизий противника.
Когда стемнело, бой на фронте дивизии стал затихать, враг больше не пытался атаковать, только его авиация еще продолжала бомбить Киров и станцию Фаянсовая. В темноте виднелось полукольцо пожаров, охвативших дивизию. На флангах было тихо, но где-то вдали на северо-востоке слышалась редкая артиллерийская стрельба. Были получены сведения об отходе соседей на тыловые рубежи. Тогда же вечером я получил донесение из штаба 1315-го стрелкового полка о том, что полковая разведка обнаружила движение танковой колонны противника через Бытош в направлении Жиздры (25 километров юго-восточнее Людиново). По-видимому, противник стремился обойти дивизию и выйти на Варшавское шоссе к Юхнову и через Жиздру на Сухиничи. В создавшейся обстановке командир дивизии полковник А. В. Богданов решил начать отход за реку Болву и выслал вперед разведку и рекогносцировочную группу для наметки нового оборонительного рубежа и приема на нем отходящих частей.
Приказ об отходе частей был встречен с недоумением. Командиры полков не понимали, почему нужно отходить, когда все атаки противника отбиты. Пришлось разъяснить сложившуюся обстановку и подтвердить приказ о немедленном отходе.
Ночью части дивизии сумели незаметно оторваться от противника. Сложность отхода заключалась в том, что нужно было пройти через большие лесные массивы. Вязкая глинистая почва, глубокие рытвины и колеи, заполненные дождевой водой, делали грунтовые дороги почти непроезжими. Тем не менее с большим напряжением дивизия за ночь перешла через реку Болву и, не потеряв ни одной пушки и машины, к вечеру 4 октября заняла новый оборонительный рубеж по восточному берегу Болвы. Во время отхода, когда уже рассвело, возобновились налеты авиации противника. Они бомбили колонны дивизии, и во время одного налета под бомбежку попал штаб дивизии. Был тяжело ранен начальник медслужбы дивизии подполковник медицинской службы И. Б. Бейлин.
Киров и Фаянсовая горели, вспыхнули баки с нефтью, и черный густой дым застлал горизонт. Разведка подтвердила, что против нас продолжает действовать 260-я пехотная дивизия, а в районе Кирова находятся части 98-й пехотной дивизии противника. В середине дня 4 октября стало известно, что гитлеровцы овладели Кировом и их танки продвигаются вдоль Варшавского шоссе на Юхноов и Медынь. Что делалось левее нас, мы не знали, поскольку от высланной туда разведки донесений не поступало.
До наступления темноты дивизия заняла оборону, имея в первом эшелоне 1311-й и 1315-й стрелковые полки, а во втором - 1313-й стрелковый полк. Когда правофланговый батальон 1311-го стрелкового полка вошел в Соломоновну, его соседом оказался запасной полк, нанимавший оборону севернее села. Слева соседей не было. Разведка донесла, что пехота противника медленно движется лесными дорогами и приближается к переднему краю обороны дивизии. Ночью мы получили сообщение, что довольно крупные силы врага двигаются в обход Людиново в направлении на Сухиничи.
Приведу здесь эпизод, сыгравший, ,как мне кажется, роковую роль в исходе боя 5 октября. Ночью командир дивизии полковник А. В. Богданов и комиссар И. А. Анчишкин собрали совещание, чтобы решить, принять ли бой на данном рубеже или же продолжать отход. На совещание были приглашены: начальник оперативного отделения майор В. И. Белогуб, начальник артиллерии полковник Глотов, начальник политотдела старший батальонный комиссар С. М. Абалин, начальник особого отдела Самохвалов, комиссар штаба дивизии А. Ф. Медеников и я. На совещании мнения разделились. Мы с начальником оперативного отделения считали, что бой принимать не следует, целесообразно отойти в район Сухиничи для обороны этого важного железнодорожного узла. Большинство же присутствовавших на совещании предлагали обороняться на данном рубеже, мотивируя это тем, что ни одной пяди своей земли мы не имеем права отдавать без боя. Командир дивизии долго колебался, а потом принял решение об упорной обороне занятого рубежа.
С тяжелым чувством ушел я с этого совещания. Было ясно, что противник обойдет открытый фланг и все равно вынудит нас отходить. Ведь на стороне неприятеля было почти тройное превосходство в живой силе и абсолютное - в технике. Но решение командиром принято, и дело штаба его обеспечивать.
Рано утром 5 октября командир 1311-то стрелкового полка майор Иванов доложил, что запасной полк ночью снялся с позиций и ушел. Теперь у нашей дивизии вновь оказались открытыми, как и в первом бою, оба фланга. Доложив об этом командиру и комиссару дивизии, я опять предложил немедленно начать отход лесами на Сухиничи, где, по моим предположениям, должны были находиться наши войска. Но мое предложение было отвергнуто.