Проверка на разумность
Шрифт:
— Женщины самцов фибрами души чувствуют.
— А воды здесь нет? — Боль грызла тело изнутри. Во рту он чувствовал вкус крови. — Что-то мне плохо…
— Помочь тебе нечем, диагност я свой на тебя уже истратила минут десять назад, поэтому ты и очнулся. Воды здесь в достатке, можно и умыться и попить.
— Где? — Торк заворочался и попытался подняться, но почувствовал такую боль, что слезы брызнули из глаз, с чуть слышным стоном он опустился обратно. — Помоги добраться…
— Скверно, — констатировала Марина. — Могу поставить диагноз, ребра сломаны, скоро начнется воспалительный процесс,
— Как скоро?
— Как только перестанут действовать лекарства, которые в тебя закачал диагност.
— Жаль, — вздохнул Евгений. — А так хотелось пожить в роскоши с премиальных за открытую планету, оказаться в постели хотя бы с одной приличной девушкой…
— А что раньше никак не получалось? — девушка усмехнулась. — Или тебя в увольнение не пускали?
— Не мог, — тяжело выдохнул Торк. Дышать ему было трудно: возможно, одно из сломанных ребер задело легкое. — Родители у меня были людьми набожными, они говорили, что жить с женщиной без любви страшный грех. Я хоть в бога не верю, но тоже думаю, что без чувств этого делать не стоит.
— Ну и дурак! Теперь умрешь девственником!
— Наверное, ты и будет, — Евгений заворочался. — Принесешь мне воды?
— Сейчас, наберу во фляжку, — Марина осторожно опустила его голову на прохладный пол. — Возможно, в ней что-то подмешано, первым выпьешь ты, все равно не жилец…
Она пошла куда-то в угол. Торк лежал и мысленно пытался разобраться, что с ним происходит. Тело болело все полностью, дышать становилось с каждым мгновением все тяжелее, каждый вдох отдавался острой болью, поэтому приходилось дышать часто и неглубоко. Что-то еще произошло с правой ногой, когда он ударился о плиту при падении, в ней тоже пульсировала тупая боль.
В общем, девушка права, для него все уже закончилось, выжить вряд ли удастся — особенно здесь на чужом корабле. Ему требовалась квалифицированная медицинская помощь, да только где ее взять? Даже набитый лекарствами до отвала диагност не поможет: ему требовался хирург, шины и долгий покой.
Через множество кликов звездолет вошел в первый пространственный туннель. Алана ожидала чего-то необыкновенного, неожиданного, возможно какого-то удара или потери сознания, но просто почувствовала на мгновение дурноту. Содержимое желудка подступило к горлу и тут же все неприятные ощущения исчезли, лишь внутри появилось ощущение, что она переместилась неизвестно куда, и теперь родной дом находится так далеко, что вернуться не хватит сил.
Птаха горестно вздохнула: несмотря на то, что она родилась ползуном, у нее, как и у других летунов, осталась врожденная способность к ориентации, поэтому даже в пугающей пустоте космоса она всегда знала, где находится родная планета, и могла мысленно наметить точное направление на нее.
А сейчас впервые за всю свою жизнь Алана не чувствовала родного дома, а вместе с ним теплоты, уверенности, твердыни, куда всегда можно вернуться, в ней проснулось чувство горькой утраты, и она неожиданно ощутила пугающее одиночество.
Мир, в котором она родилась, исчез в неизвестности, и обратно вернуться к нему можно только через туннель. Где он находится, она знала: его местоположение было зафиксировано в памяти, причем
Птаха грустно улыбнулась. Еще одна потеря в ее жизни. Ничего страшного. Пройдет. Главное — это надежда, а она все еще в ней жива.
Сам полет казался ей скучным. Изучение инструкций не заняло много времени, ей и до этого приходилось штудировать конструкции звездных странников, поэтому чего-то по-настоящему нового набралось немного, к тому же в тексте обнаружилось немало мест, которые оказались закрытыми даже для ее капитанского доступа.
Алана поняла: тут поработал отец или дядя Рип. Вероятно, они не хотели, чтобы она знала, какие основные цели вложены в бортовой разум. Пока, как она поняла, ее команды являлись рекомендательными — решение все равно принимала автоматика, к Алане управление переходило только том случае, если на пути следования обнаруживалась пригодная для жизни планета. Как только датчики определяли, что атмосфера пригодна для дыхания, автоматика открывала доступ к челноку, и дальше ей предлагалось действовать самостоятельно.
Алана спокойно отнеслась и к этому, в конце концов, она молода, у нее нет практического опыта, и этот полет первый в ее жизни. Следовательно, пусть ответственность за судьбу экспедиции лежит на бортовом разуме, а не на ней, и это справедливо.
Дни текли однообразной чередой, она ела, купалась, много спала и читала то, что было разрешено. В библиотеке звездолета нашлось немало различной информации о вселенной, галактиках и звездных системах.
Так за чтением она добралась до второго туннеля. Опять краткий миг дурноты и снова внутреннее ощущение утраты — из памяти исчезло местонахождение первого туннеля, и снова появилось ощущение смены координат. Звездолет продолжал набирать скорость, пользуясь гравитацией звезд, возможно, поэтому до третьего туннеля добрался всего за пару кликов — раньше, чем она успела заснуть.
Никаких следов присутствия чужих звездолетов ни она, ни автоматика не обнаружили, как и пригодных для жизни планет. Никаких обломков, спасательных средств и следов звездной активности. Если какие-то неправильности и происходили здесь в недалеком прошлом, то источник их исчез. Птаха долго изучала пустое пространство, потом решила, что история о чужих звездолетах была придумана отцом, чтобы достичь своей цели — отправить ее в космос, уж слишком она появилась своевременно: сразу, как только построили корабль-одиночку.
А потом они влетели в новый туннель — тот, что вел в чужое пространство, где еще ни разу не бывал ни один из летунов.
И опять дурнота, потом исчезло ощущение пройденного пути, и мозг запомнил расположение новой точки возврата. Теперь родная планета настолько потерялась в пространстве, что птаха начинала путаться в цифрах, пытаясь перевести расстояние в известные ей значения.
Эх, если бы она могла летать, пользуясь своими крыльями, какой бы богатой была ее жизнь, как много бы это дало душе и мозгу! Перебираться от одной звезды к другой, видеть планеты своими глазами, а не через оптические системы, смонтированные корами! Лететь в тишине космоса, опираясь на свои крылья, а не надеяться на автоматику и двигатели.