Провидение зла
Шрифт:
– Меньше болеть не стала, – скрипнула зубами Кама. – Но я уже свыклась с болью.
– Вот и хорошо, – кивнул Сор и посмотрел на Фламму. – Хотя я бы не исключал, огненная, что погоня отправлена не только за тобой. И уж во всяком случае, если нас настигнут, наша участь будет не легче твоей.
– Нас настигнут? – побледнела Фламма.
– Кто я, чтобы точно ответить тебе на этот вопрос? – удивился Сор. – Посмотри на небо над Пустошью. Ответь мне, что там творится?
– Ты знаешь эти места? – спросила Кама.
– Да, – кивнул Сор. – Когда-то я начинал как дозорный. Очень давно. Сейчас уже дозоры не те, я бы и сам с ними столкнуться не хотел. Надеюсь, мы и не столкнемся. Но нам следует поторопиться. Мне нужно доставить тебя к отцу и матери. Они будут ждать тебя у второй фидентской переправы неделю. А если мы не успеем, встреча будет перенесена в крепость Ос. Без тебя ни отец, ни мать не двинутся дальше. Если ты задержишься – Ос станет столицей Лаписа на все дни, что тебя не будет. Вместо самого Лаписа. Отсюда до переправы даже напрямую две с половиной сотни лиг. До крепости Ос – три сотни. Без обоза и приключений – не меньше пяти дней пути. Или семи, если сразу отправляться в крепость Ос. В Ос отец приказал вести тебя по фидентскому берегу, а не по ардуусскому, еще не меньше двух дней. Так?
– Так, – кивнула Кама и посмотрела на побледневшую Фламму.
– С нами огненная, – вздохнул Сор. – Ей нужно на север. Отсюда до Тиморской переправы лиг сто пятьдесят. Мы могли бы найти ей надежную компанию там, но погоня прошла туда. И если где и будут ее искать, то прежде всего там.
– А где меня не будут искать? – чуть сиплым голосом спросила Фламма.
– Думаю, на второй дороге, – прищурился Сор. – На Аббуту. В сорока лигах от Аббуту, с этой стороны реки, стоит дозорная крепость Манус. Единственная крепость и единственный дозор Бэдгалдингира с этой стороны гор. Там можно найти надежных попутчиков.
– Насколько надежных? – нахмурилась Кама.
– Настолько, чтобы выполнить порученную им работу за деньги и за страх, при мысли, что будет, если свирепому дакиту придет в голову расправиться с ними за недостаточное усердие, – улыбнулся Сор.
– Деньги у меня есть! – вытаращила глаза Фламма.
– Свирепый дакит тоже имеется, – прищурился Сор. – Но до Мануса по прямой двести лиг. С учетом, что мы не в степи, лошадок разогнать не сможем, вдобавок будем вынуждены таиться, пять дней пути туда, пять дней обратно. Фидентская переправа отпадает. Королевской семье Лаписа придется ждать дочь в крепости Ос лишних десять дней. Конечно, если мы сразу найдем попутчиков для Фламмы.
– Кама? – растерянно посмотрела на подругу Фламма.
– Я поняла, – Кама с гримасой потерла ногу, обернулась, посмотрела на лошадей, все-таки хороших лошадок сумел привести Сор, взглянула на кольчугу, вот ведь тяжесть, а на вид так легка, и наконец выпалила: – Сор Сойга! Я, принцесса Камаена Тотум, приказываю тебе доставить принцессу Фламму к границам Тимора и передать ее достойным спутникам. Ну, – Кама шмыгнула носом, – потом уже доставить меня в крепость Ос.
– Именно это я и хотел услышать, – склонил голову Сор. – А теперь спать. Ночь будет бессонной.
– Ты как? – прошептала Кама на ухо Фламме прежний вопрос, когда та замерла, закутавшись в одеяло.
– Коплю еще, – ответила та и добавила через пару секунд: – Чтобы уж реветь, так реветь.
Они вышли еще засветло. Покинули гостеприимную пещеру, миновали ущелье, выбрались к основанию башен. Увалы порадовали подсыхающим дерном. Запад испугал солнцем. Оно садилось во тьму, поднявшуюся над Светлой Пустошью, и казалось огнем свечи, который срывается с фитиля лампы за покрытым копотью стеклом. Сор даже придержал коня и долго прислушивался к стоявшему на западе сумраку, в котором, как показалось и Каме, кто-то протяжно и страшно стонал. Но солнце село, и тьма над Пустошью смешалась с обычной тьмой. Сор приказал держаться за ним и направил коня на север. Каждые пол-лиги он придерживал его и прислушивался к ночи. Но никто, кроме трех всадников, не нарушал тишину. Над головами путников сияло звездное небо, но левей, к западу, над Светлой Пустошью небо оставалось черным. И на востоке, за вершинами Митуту, небо тоже показалось Каме слишком черным. В какое-то мгновение ей почудилось, что чернота подступает с двух сторон, а между крыльями мрака по звездному мосту скачут трое героев, пока еще не представляя, какие испытания их ждут.
В середине ночи небо заволокло тучами, тьма сомкнулась и пошел дождь. Фламма, которая и так вполголоса сокрушалась, что не видит ни демона и полагается только на Сора и чутье собственной лошади, продрогла и теперь стучала зубами. Но Сор и не думал останавливаться, даже когда они оказались у перекрестка с часовней угодников, дверь с которой, впрочем, давно уже была сорвана. Хоженая дорога от нее шла на север, нехоженая на северо-запад. Сор повернул на нехоженую, и когда Каме начало казаться, что пропитавшая ее вода обращается в лед, дакит все-таки что-то узрел в темноте и снова свернул в сторону. После того, как по ее лицу дважды проехались колючие еловые ветви, Кама с удивлением поняла, что вокруг не кочковатое болото, а лес, хотя под копытами коня продолжалось чавканье. Затем чавканье сменилось шумом воды, все-таки запахло болотом, стало тише, хотя звук от шагов лошадей остался, но он словно разносился иначе. Вскоре Каме вовсе показалось, что они в какой-то пещере, еще через секунду – что вновь под открытым небом, затем прошли еще полчаса плеска воды, и наконец Сор остановил лошадь и после минутного прослушивания темноты объявил:
– Сейчас будет костер и отдых. Сегодня все завершилось как нельзя лучше.
– Костер и отдых? – недоуменно оглянулась Кама. Она даже Фламму не видела и угадывала ее только по стуку зубов.
– Точно.
Кама услышала, что Сор спрыгнул с лошади, но словно не на песок, не в грязь, а перелез на дерево или ограду.
– Приучайся если уж и не видеть в темноте, то хотя бы чувствовать. Мы свернули с тропы вправо, дошли до ручья, по нему вернулись к тропе и пересекли ее под старым бревенчатым мостом, потому как дорога в этом месте пересекает глубокий овраг. Но овраг только кажется заросшим, на его дне чистый песок и ручей. И вот еще пара лиг, и мы на стоянке дозоров. Впрочем, я говорю о старых дозорах, нынешние, судя по запахам, о ней и знать не знают.
И словно в подтверждение слов дакита, щелкнуло огниво, в ладонях Сора затлел огонек, затем ожил, зашевелился, лизнул поданный ему корм, полез по завиткам коры и вскоре превратился в маленький костерок. Осветил устроенный у крутого склона оврага полудом. На четырех огромных валунах – бревенчатый настил, на нем – опять на камнях – костер. Выше – навес, крытый широкими пластами коры. Между навесом и настилом все, что надо усталому путнику – дрова, сено, лежаки, закопченный котел, и даже две глинки – одна с диким медом, другая с солью. Но все старое, покрытое паутиной, пылью, залепленное прошлогодними листьями.
– Дальше к северу таких стоянок не будет, – предупредил Сор.
– Лучше бы я умерла в Ардуусе, – простучала зубами Фламма, стягивая мокрую одежду и нисколько не беспокоясь о собственной наготе. – Я бы сейчас съела чего-нибудь горячего и выпила чего-нибудь крепкого.
– Сейчас, – усмехнулся Сор, подхватывая уздцы лошади Фламмы. – Но сначала я все-таки займусь лошадьми, а то придется нам до Мануса топать пешком.
Вскоре и Фламма, и Кама сидели у костра, укутанные в теплые сухие одеяла, которые отыскались в подсумках Сора, ели вкусную дакитскую кашу и запивали ее разведенным водой с медом тиморским квачем. Фламма, все-таки вспомнившая о неловкости, с помощью квача почти справилась с нею: