Шрифт:
1
В школьные годы я подавал надежды. У меня была хорошая успеваемость по всем дисциплинам, я легко поглощал новые знания, внушал своими оценками и стремлением, что однажды получу достойное образование и построю успешную карьеру. Я даже знал, кем я буду. Имея дикий задор внутри, граничащий с трепетом, в старших классах я выбрал для себя профессию политолога, живущим в каком-нибудь крупном городе. Например, в Казани, где я в итоге и получил степень бакалавра, а потом и магистра. Но уже на третьем году обучения окончательно осознал, что ошибся с профессией, и что я вообще не знаю, кем
В общей сложности я прожил в Казани немногим более семи лет, сначала жил в студенческой общаге, потом скитался по съёмным комнатам. Получив диплом, я перебивался с одной работы на другую, не задерживаясь нигде более двух месяцев. Мне не везло с работой, моё специфическое образование оказалось никому не нужным ещё более чем мне. Я получал лишь ту работу, на которую взяли бы любого неудачника с улицы. Я соглашался на неё, потому что заканчивались деньги, потом, накопив немного, уходил, в очередной раз ощутив себя ничтожеством. И так по кругу.
Меня захватила апатия, мне не хотелось ничего, кроме как сидеть в своей комнате, просматривая серию за серией любимого сериала. Мне было лень выходить даже в ближайший магазин за продуктами. Я врал своим родителям, созваниваясь с ними по телефону, друзьям и соседям, что у меня дела идут в гору, я не показывал своё истинное состояние, потому что больше всего мне не хотелось, чтобы меня поучали или жалели. Я жил так в своём мирке последние года три без денег, женщин, планов на будущее, а потом поехал в свой родной город, к родителям, праздновать Новый год, чего не делал уже с тех пор, как закончил школу.
После Казани мой родной город казался мне маленьким и скучным. Я родом из Альметьевска. Не самый плохой город, в котором можно было родиться, но, приезжая из мегаполиса, даже такому домоседу, как я, не хватает чего-то грандиозного за окном. Теперь я начал понимать подколы своих казанских друзей, которые часто шутили надо мной, будто я приехал из деревни. Я не обижался, да и у них не было умысла меня обидеть, но откровенно не понимал, почему столь не малый город сравнивать с деревней, а, свыкшись с размерами «Третьей столицы», смог прочувствовать их восприятие.
У меня есть старший брат, он женился и три года жил со своей женой в нашей комнате родительской квартиры. Они жили с родителями, потому что копили деньги на переезд в Казань. В свои планы они меня толком не ставили, хотя и я сам не проявлял никакого интереса. Поэтому не знал, как далеки они были от задуманного: много ли им осталось накопить, нашли ли они себе новую работу в Казани и подыскали ли жильё. По моим ощущениям, переезд им сулил ещё очень не скоро, если они вообще не отказались от этой идеи.
Но только прошли праздники, как я уже махал рукой уезжающему такси, которое отвозило брата и его жену в их новую жизнь. Я узнал, что у них всё готово к переезду, прямо за праздничным столом. Все были в курсе этого, я один ничего не знал, потому что не проявлял должный интерес к жизни своего брата. Помню, как зашёл в дом с улицы и ощутил невероятную пустоту. Я понял, каково им было без меня все эти годы, пока я развлекался с друзьями за множество километров.
А на следующий день, на утро, я увидел, как мама рыдает, ещё лёжа в постели.
– Твой брат уехал, скоро и ты уедешь, что я тут буду делать одна? – говорила она.
Мама и папа
– Я никуда не уеду, – отвечал я маме. – Я останусь здесь с тобой.
Я успокоил её. И остался.
2
В нашем городе был один предприниматель по имени Игнатьев Михаил Васильевич, про него слагали легенды, потому что в его владении некогда была половина всего городского бизнеса. Это преувеличение, конечно, но масштаб его деятельности был настолько велик и многообразен, что о нём знал каждый житель нашего города. Я не застал расцвета его компании, вернее, я тогда был ещё очень маленький. С тех пор Игнатьев терпел упадок, что-то он продал, что-то закрыл, но будучи уже в преклонном возрасте каким-то образом ещё оставался в деле. За работой я направился именно к нему.
Я пришёл по адресу в его офис. Это было пятиэтажное здание, больше напоминавшее гостиницу, собственно, чем оно и являлось много лет назад. При входе меня встретило небольшое помещение с панорамным остеклением. Оно было захламлено различными офисными принадлежностями, типа столов, стульев и шкафов. На окнах этого помещения можно было разобрать надпись: «администрация гостиницы». Некоторые буквы отсутствовали полностью, некоторые наполовину, но надпись в целом ещё читалась.
Дальше по коридору я наткнулся на отдел кадров. Там сидела очень болтливая женщина с излишне броским макияжем, который подошёл бы какой-нибудь старлетке, изучающей женские секреты красоты, но никак не сорокалетней даме. Её звали Валентина Александровна, и говорила она высоким и громким голосом, на такой невольно сам переходишь, когда увлекаешься болтовнёй и забываешь за собой следить. Но её голос был особенно тонок, к которому я привык не сразу, честно говоря, я не слышал ни разу, чтобы эта женщина говорила нормальным голосом.
Она была приветлива, но говорила так много лишней информации, что я постепенно перестал вслушиваться в её слова. Но прежде я узнал, что открыта вакансия на должность менеджера по аренде недвижимости.
– Неплохо, – говорю.
– Согласны?
– Да.
– Тогда я вас запишу.
Болтливая женщина пообещала мне, что устроит собеседование через три дня, и на сей раз я оделся поприличнее.
Сперва я встретился с руководителем отдела аренды. Этим отделом руководила девушка лет тридцати пяти по имени Гузель, и на тот момент отдел состоял из неё одной. Её кабинет находился по соседству, стенка к стенке, с кабинетом отдела кадров. Оба эти помещения были небольшими по размеру, они когда-то служили гостиничными номерами, судя по всему, одноместными номерами. Мы поговорили с Гузель недолго, она задавала несложные вопросы о моём образовании и опыте работы. Уже через пять минут мы поднимались на третий этаж, где был кабинет самого Игнатьева.