Проводник для Лары
Шрифт:
– Что будешь делать с Антоном?
– Как что? – Лара пожала хрупкими плечами, на которых крупными локонами лежали рыжие волосы. – Разумеется, мстить!
– Желаю удачи, – Алена недовольно поморщилась. – Знаешь, а я мечтаю о том дне, когда ты позовешь меня в нашу кафешку и, светясь от счастья, скажешь: «Я нашла его».
Лара, плотно сжав губы, на секунду закрыла глаза. Затем выдохнула и чуть раздраженно ответила:
– До двадцати пяти лет можно верить в любовь, а после – только в себя. Я независима, Алена, успешна. Я зашибаю столько, что среднестатистический
– Скажешь, не встречала успешных мужчин-лидеров?
– Встречала, – покладисто согласилась Лара. – Им нужна рядом ласковая кошечка, податливая девочка, которую они смогут опекать и баловать, время от времени погуливая на стороне.
– Снова передергиваешь.
– Нет. Я не верю в мужскую верность, Алена. Ни один не откажется испытать что-то новенькое, даже если уважает свою женщину. Я убеждалась в этом не раз – на своем и чужом опыте.
Блондинка печально покачала головой. Переубеждать не хотелось – пасмурный день не располагал к спору, а уютная атмосфера любимого кафе расслабляла. Но похоже только ее, Лара казалась сжатой пружиной, которая еще немного – и распрямится. Или сломается. Последнего Алена боялась больше всего – уж лучше бы скандалила, короткие вспышки гнева легче пережить, чем затяжную депрессию.
Когда эмоции чуть улеглись, они под кофе с чернично-шоколадным чизкейком обговорили ближайшие совместные планы – поездку на Бали. Несмотря на сложности на работе, Лара отменять ее не хотела, веря, что справится с любыми преградами на пути к заслуженному отдыху.
Из кафе рыжеволосая девушка вышла все еще взбудораженная – в душе бушевал гнев на предателя, но вера в свои силы окрепла. А все благодаря оптимизму подруги, умеющий найти правильные, ободряющие слова.
– Не гони, дорогая, – попросила Алена, прощаясь, – погода отвратительная.
Лара не стала напоминать, что год назад закончила курсы экстремального вождения, и ее полицейский разворот хвалил даже придирчивый инструктор.
– Не переживай, Ален, я буду хорошей девочкой.
Подруга жила неподалеку, на соседней улице, тогда как Ларе предстояло ехать в пригород, где год назад она купила двухэтажный дом.
Вечер вступал в свои права, накидывая на мегаполис темные сети усталости и грусти. С сумрачного неба падал мокрый снег. Ветер настойчиво пытался сбить девушку с ног или хотя бы сбросить капюшон норковой шубки и разметать ее волосы цвета пламени.
Идя к припаркованному неподалеку автомобилю, Лара чудом избежала падения в своих итальянских сапогах на шпильке. Удобные и элегантные, они скользили на подтаявшем льде, воскрешая в памяти все «прелести» катка.
Как же давно она туда не ходила! Все время поглощала работа, а ведь она любила ощущение полета, возникающее во время скольжения по бледно-голубому ледяному полю…
Погрузившись в приятные воспоминания, Лара не поверила своим глазам, решив, что грезит.
На ее автомобиле сидела сова. Белая в черное пятнышко полярная сова. Наглая птица и не думала взлетать, даже когда хозяйка машины приблизилась на расстояние пары метров. Сова только суетливо затопталась, перебирая пушистыми лапами с длинными черными когтями.
Озадаченная Лара остановилась. Откуда в мегаполисе полярная сова? Сбежала из зоомагазина? Или у кого-то из клетки? Случайно залетела из тундры?
А потом птица стукнула мощным клювом по крыше, и девушка, стряхнув оцепенение, взорвалась гневом.
– Кыш, зараза! Кыш! – кричала она, замахиваясь сумочкой на крылатого вандала.
Серебристая мазда – ее гордость и отрада. И какая-то там сова, даже странная, не достойна на ней сидеть, не то что портить.
Возмущенно ухнув, белая птица взмыла в вечернее небо.
– Да что за день такой, а?! Одни убытки!
Расстроенная Лара поспешила проверить состояние любимицы. На припорошенной снегом крыше она не сразу заметила фиолетовый камень. Увидев, сморгнула несколько раз, прежде чем поверить в его реальность. Крупный аметист – она могла поклясться, что лежал именно он. И снова вопрос – откуда? Не сова же его оставила! Привычек сорок за этой птицей не водится! Или водится?
Рука сама потянулась к драгоценному камню в тонкой оправе из серебристого металла. Даже сквозь кожу перчаток пальцы обдало жаром. Цепочка, словно живая, внезапно обвилась вокруг запястья девушки.
Секунда на удивление, а затем Лару затянуло в темноту.
Нет, она сознание не потеряла. Она словно оказалась в воронке смерча. Ее крутило, вертело, давило, трепало… И куда-то несло.
Вцепившись в сумочку, как в спасательный круг, она захлебывалась собственным криком. Рыжие волосы забили рот и глаза. Она ослепла и оглохла. Очередной рывок вверх – и она наконец вырубилась.
III
Задорный щебет птиц, треск цикад, перекличка обезьян и какие-то щелчки – какофония звуков, от которой очнется и мертвый.
Лара застонала. Тяжелые веки не слушались, голова болела. Усилием воли заставляя себя пошевелить хотя бы рукой, она прислушивалась к своему состоянию и окружающей действительности.
Хоть все тело ныло, она жива и относительно цела – это раз. Находится не в городе – это два. И фантастическое три – сейчас не с переменчивым настроением зима, а жаркое лето. В норковой шубке Лара обливалась потом, солнце слепило даже через прилипшие к лицу рыжие пряди. И сейчас не вечер, а, судя по интенсивности излучения светила, середина дня.
Дрожащая рука дотянулась до мокрого лица – девушка отвела волосы и осторожно открыла глаза. Зеленый купол с вкраплением феерии цветов ударил по восприятию.
– Ох… – задохнулась она и произнесла парочку грубых слов, которые старалась обычно не говорить.
Она сошла с ума?! Ударилась головой?.. Находится в коме и видит странные сны?..
Сомнительно. Слишком реально выглядело то, что находилось вокруг. Когда человек бредит, ему, разумеется, жарко и душно, но вряд ли большой, с полпальца длиной, красный муравей пытается прокусить кожу перчаток.