Проводник
Шрифт:
Глава 8
В результате вылазки мы получили три автомата Калашникова — АКМС, один РПКС и все. Не очень богатые призы, если учесть, сколько мы потратили на саму операцию. Только сейчас до меня дошел смысл слов: «Воюет не оружие — сражаются деньги. У кого их больше, тот и победил». Это заставляло хмуриться и вздыхать про себя, с трудом загоняя поглубже жабу.
А вот партизаны наоборот, были возбужденны и веселы. Ну, еще бы, для них уничтожение одной из инфернальных тварей (причем, одной из могущественных) большая радость. И затратили на все сущие копейки…
— Миха, — толкнул меня легонько в плечо Сашка, — что такой невеселый? Мы же победили.
— Угу, —
— Брось, — беззаботно отмахнулся Славка, — демоны на такое редко идут. А мы спрячемся хорошо. Так, что нас никто не найдет… даже их варги и оборотни.
Варги. Те твари, с которыми мы повстречались в свое первое посещение этого мира. Обычные земные животные, с коими поработали химерологи демонов. Обычно используют собак, как самых легкодоступных. Но это у нас. В других странах (доходят лишь слухи, которые большей частью могут ими только и оставаться) в качестве сырья для варгов используют обезьян.
С оборотнями все проще и, в то же время, сложнее. Это люди, которые решили приблизиться к демонам, стать сильнее и неуязвимее. Могут легко менять форму, превращаясь в некоего зверя. Внешность второй ипостаси зависит от самого человека, от его страхов, желаний, сокровенных мыслей. Кто-то схож с каноническими волколюдами, другие похожи на обезьян, третьи получают сходства с росомахами или медведями.
Оборотни считаются выше простого человека, но ниже самого последнего демона. Даже одержимые превосходят их по статусу. Одержимые — это начальная ступень в рождении демона. В родном инфернальном мире твари вполне могут размножаться обычным путем, как и люди, но в чужих землях такая возможность у них исчезает. Тогда выходит на сцену одержимость. В подходящего человека (и только с его согласия — это обязательное условие) вселяют инфернального духа. Чаще всего полуразумного, выдернутого из инфернального пространства. В течение некоторого времени дух (или бес, зовут их по всякому) сживается с телом, набирается сил с опытом и начинает осозновать себя отдельной личностью. Как только это происходит, сознание человека-донора исчезает. Вернее, его душу сжирает новорожденный демон. Срок инкубации длиться от месяца до нескольких лет. Поговаривают, что самые сильные люди, которые не торопились дать волю внутренней твари, выдерживали до десяти лет.
Одержимыми желают стать многие из прислужников тварей. Каждый такой донор сразу после подселения получает массу привилегий, огромную сумму в золоте и карт-бланш для различных поступков. Бесцельное убийство людей, которое запрещено для настоящих демонов указом Повелителя, даже поощряется. Тут есть смысл: чем быстрее донор потеряет все человеческое, позабудет о морали и жизненных ценностях, тем быстрее родится новый демон.
Люди знают об этом, но от соблазнов не могут отказаться. В табели одержимые стоят на одной ступени с низшими демонами, но пользуются большим почетом. Как низкородный клерк, пробившийся на важную должность. Что-то вроде того.
Пока размышлял, наша группа успела добраться до замаскированного «уазика». Несколько минут наблюдали за машиной из кустов с безопасного расстояния, но ничего подозрительного не заметили. По крайней мере, чужих следов не было, растяжки никем не потревожены, как и тончайшие сигнальные нити, протянутые между ветвей.
Когда садились в автомобиль где-то в далеко послышался низкий рев мощного мотора. Вертолет?
— Вот же напасть, — покачал головою Прокоп, смотря в небо. — Никак решили с неба лес прочесать.
— Пока далеко, — нервно ответила Алина. — Давай, Прокоп, увози нас отсюда
— Увожу, — откликнулся тот. — Сами скорее залазьте.
На наше счастье барражирующие вертолеты (две винтокрылые машины, если слух меня не обманывает, крутились в небе) прочесывали совсем другие квадраты. За все время пока я их слышал, ни один из них не приблизился к нам на опасное расстояние. Несколько раз, чтобы проконтролировать местонахождение вертушек, Прокоп глушил двигатель (рев «УАЗа» заглушал почти все звуки извне), и тогда наша команда напряженно смотрела в небо и прислушивалась к дальнему стрекоту авиационных двигателей.
К счастью, все обошлось. Уже через час мы вышли из опасной местности, далеко оставив за спиною вертушки демонов. Или те сместились от нас самостоятельно, переключив внимание на другие квадраты. Нам было все равно, результат в обоих случаях пришелся по нраву.
До базы добрались только к вечеру. Причем привезли нас партизаны в совершенно незнакомое место. Новый лагерь вполне можно было назвать небольшим поселком: вместо землянок тут стояли небольшие избушки. Дома укрывались под деревьями, не стремясь вылезать на открытое место. Судя по всему, древесину для построек привозили (или приносили, этому я даже не сильно удивлюсь) издалека, чтобы не нарушать местную маскировку.
Кроме домиков имелись еще и вышки с пулеметами, наставленные вдоль периметра. А метрах в двухстах от начала жилой территории я заметил холмик дота. Уверен, что таких точек тут несколько и окружают они поселение со всех сторон.
Народу тут было много. Человек двести только под открытом небом находилось, занимаясь своими делами вроде колки дров, ремонта кровли и прочих неотложных деревенских хлопот. Встречали нас в центре поселка возле большого (по местным меркам) здания с односкатной крышей. Среди встречающих был Ложков, отец Михаил и незнакомый мне мужчина. На последнем был камуфляжный костюм с крупными маскировочными пятнами коричневого и зеленого цвета. Волосы коротко стриженые и прикрытые армейским кепи темно-зеленной однотонной раскраски. На портупее висела деревянная кобура со «стечкиным». Вот тоже выверты судьбы: мир отличается от моего сильно, но только не в плане оружия. Если техники достаточно мало, с электроникой еще хуже, то оружие и боеприпасы не знают, что такое дефицит. И марки-то все знакомые — «макаровы», «стечкины», «калаши», ППСы, СВТэшки…
Да, изрядно предкам партизан полсотни лет назад жизнь дала прикурить, что за десятилетие смогли сделать то, что в моем мире тридцать лет конструировали. Хотя, здесь же все усилия были брошены конкретно на оружейные технологии, отсеивая ненадежные и излишне сложные. И в итоге на первое место вышли те же образцы, что и в моей России. Старый добрый «калаш» с кучей вариаций. Как же чудно изворачивается жизнь…
— Что с операцией? — обратился к Алине Ложков, словно та была старшей команды. Хм, вообще-то командиром считал себя я. Видимо, что-то такое думала и девушка, иначе с чего ей было оборачиваться ко мне с чуть виноватым выражением в глазах и тут же отворачиваться.
— Тварь мертва, — ответила Алина на вопрос. — И мертвы все ее слуги. Но были некоторые проблемы.
— Проблемы? — нахмурился Ложков и быстро посмотрел на камуфляжного. Тот молча кивнул, давая добро на дальнейшие расспросы. Получается, если я правильно понял их пантомиму, неизвестный должностью постарше Ложкова будет? И знакомый командир партизан спрашивал у того разрешение задавать вопросы? Интересненько.
— Да, — кивнула Алина в подтверждении своих слов. — Среди слуг суккубы был странный демон. Он не реагировал на серебро и продолжал жить без головы. Причем голову ему отстрелило серебряной пулей. Вот он стрелял.