Провокация (Солдаты удачи - 15)

Таманцев Андрей

Я собрал папки с документами и пошел к двери. На ходу объяснил:

– Мы уже обо всем поговорили.

– Нет, не обо всем!
– напористо возразил Мишка.
– Мы тут с мужиками потолковали. И хотим потолковать с тобой. Серьезно потолковать. Как высокие договаривающиеся стороны. Ты мне друг, Серега, но истина дороже.

– Что ж, приходите, поговорим, - кивнул я.

– Когда прикажешь?

– Часа через два.

– Будем ровно в семнадцать ноль-ноль, как штык, - заверил Мишка.

Добравшись наконец до дома, я сполоснулся в душе, наскоро

перекусил и просмотрел визитки. Всех потенциальных заказчиков я знал. И имел представление о том, что в их коттеджах не доделано. Фронт работ был на сотни тысяч рублей. Какое на сотни! На миллионы!

Я убрал бухгалтерские папки в письменный стол и принялся бродить по дому в ожидании прибытия высокой договаривающейся стороны.

В таком состоянии меня и застал прикативший на "мазератти" Артист с радостным известием, что его утвердили на роль второго плана в фильме эстонской киностудии "Битва на Векше".

Высокая договаривающаяся сторона явилась ровно в семнадцать ноль-ноль. Возглавлял ее, понятное дело, Мишка Чванов, а в составе делегации были Костик Васин, мои соседи Артем и Борисыч и зачем-то увязавшийся за ними старый плотник дед Егор, когда-то единственный непьющий во всей деревне, с которым я начинал работать в столярке. По причине физической немощи серьезную работу он делать уже не мог, но глаз у него был острый, нрав придирчивый, он выполнял роль отдела технического контроля, и выполнял ревностно, не обращая внимания на матюги, которыми его обкладывали мои работяги. Никаким авторитетом он не пользовался, и его присутствие в составе делегации можно было объяснить лишь случайностью или несуразицей, каких в деревенской жизни всегда хватает.

Пока мои гости раздевались и разувались в прихожей, я обратил внимание, что на всех добротные кожаные куртки, а на Мишке даже турецкая обливная дубленка, костюмы с галстуками. Только дед Егор явился в привычной для Затопина телогрейке. И когда, старательно причесавшись перед зеркалом, делегация проследовала в гостиную и чинно расположилась вокруг стола, Артист, валявшийся на диване в свитерке и выношенных до белизны джинсах, даже присвистнул:

– Ого! Аграрная фракция мухосранской Госдумы в полном составе. Здорово, аграрии! Как виды на урожай? Чего не посеем, того и не соберем? А чего не соберем, того не сгноим?

Но делегация не была расположена к шуткам.

– Серега, мы к тебе по серьезному делу, - объявил Мишка.
– По очень серьезному. Мы все свои, так? И можем говорить без обвиняков, так? Мы, Серега, не с кондачка пришли. Мы, можно сказать, глас народа - глас Божий. Мы все обтолковали со всеми, и у нас, Серега, полный консенсус.

– Приступай, - поторопил я.
– А то в регламент не уложишься.

– Приступаю. Сколько мы получали до кризиса? На круг - по две сотни баксов. Так? А сколько сейчас? Сто пятьдесят - потолок. Поправь меня, если я ошибаюсь. Мы все понимаем: кризис - это кризис. Дефолт и пирамида ГКО. Мы вошли в твое положение. Хоть слово тебе кто сказал? Нет, не сказал. По сто пятьдесят - значит, по сто пятьдесят.

– Долларов, - уточнил я.

–

А чего еще может быть?
– удивился Мишка.

– Рублей.

– Это не разговор, Серега. За рубли сейчас уже никто не пашет.

– Ну почему? На свинокомплексе пашут. И получают, насколько я знаю, сотни по три-четыре. Рублей.

– Да там же пьянь голимая!
– искренне возмутился Мишка.
– Ты что, нас с ними равняешь?

– Не равняю, не равняю, - успокоил я его.
– Продолжай.

– Продолжаю. Кризис прошел? Прошел. Рост валового продукта составил один и четыре десятых процента. А мы как получали по полторы сотни, так и получаем. Это мы, бригадиры. А работяги - так те вообще по сто. А ведь пашем не меньше. Как пахали, так и сейчас пашем. Это правильно, по-твоему? Справедливо?

– Правильно и справедливо - не одно и то же, - подал голос Артист.

– А ты меня не сбивай, не сбивай!
– повысил голос Мишка.
– Ты лежишь на диване и лежи. У нас тут серьезный разговор, посторонних просят не беспокоиться. Твое дело - рекламировать "Стиморол". Вот и рекламируй это говно.

– Если ты скажешь еще хоть одно плохое слово про "Стиморол", я поднимусь с дивана и выбью тебе зуб, - лениво пообещал Артист.
– Или два. Это уж как получится.

– Не мешай, - сказал я Артисту и обернулся к Чванову: - Переходи к требованиям. Вы же их сформулировали?

– Да, - подтвердил он.
– С учетом всех поправок и предложений с мест. Но сначала скажу про другое. Как ты сам живешь - мы в это не лезем. Ольге ты покупаешь "Ниву", себе - "террано", девчонке - пианино. Приобщать ребенка к музыкальной культуре - святое дело. Но ведь должна быть и социальная справедливость! Правильно я говорю, мужики?
– обратился он за поддержкой к членам делегации.

Костик Васин отмолчался, а Артем с Борисычем покивали:

– Оно конечно. Все должно быть по справедливости.

– Не то беда, что водка дорога, а то беда, что шинкарь богатеет, прокомментировал Артист.

Но Мишка не отреагировал на провокационный выпад.

– Так вот, Серега, наш консенсус. Лишнего нам не надо, но и наше отдай. Турки на Осетре получают за ту же работу по шестьсот баксов, а молдаване по триста. А мы? Это же смеху подобно! Поэтому мы говорим: бригадирам - по сто восемьдесят, остальным - по сто сорок. И с этого месяца.

– И все с этим согласны?

– Все!

– Вообще-то, Серега, если у тебя напряженка, - нерешительно проговорил Костик Васин, но Мишка его перебил:

– А ты молчи! Не будь штрейкбрехером! Штрейкбрехеры - это позор рабочего класса!

– Да я ничего, - смирился Костик.
– Я как все.

– Не дело вы затеяли, мужики. Ох не дело, - попытался вмешаться в ход обсуждения дед Егор.

– А ты, дед, слова тут не имеешь!
– оборвал его Мишка.
– Ты вообще существуешь у нас на правах социальной благотворительности, так что сиди и сопи в жилетку. Твое слово, Серега! Если тебе нужно время для размышления, мы не торопим. Дело серьезное, требует продумывания.