Провокация
Шрифт:
– Не «вы говорили», а «ты говорила», – поправила Роза, сложила полные губы трубочкой, подула на кофе. – Не люблю горячий... Девочка, мы все здесь формально за покушение на убийство. Ведь и тебя, Сюзи, упекли за покушение, да? Голос вчера нас проинформировал, мы, извини, в курсе.
– Да, сфабриковали Дело с формулировкой «За покушение», – Сюзанна слегка расслабилась. Поерзала в кресле, пристроила локоть на подлокотник, поджала под себя обе ноги.
– Эй, подруга Светка! Обивку обувью пачкаешь! Ночные уборщики, дармоеды, халтурят, мы сами здесь все чистим, убираем, чтобы грязью не зарасти.
– Извините, – Сюзанна опустила ноги на пол.
– Не «Извините», а «Да ну тебя, зануду»! – У Любы на щеках образовались смешливые ямочки,
– Девочка, и у меня, и у Любы «Дела» сфабрикованные, и не стоит на этом циклиться, – Роза пригубила остывающий кофе. – Видишь ли, я лично на самом деле сижу за работу в фирме «Победители». Формально прижать к ногтю фирму не вышло, и власти пошли другим путем, устроили пожизненное всем ведущим сотрудникам, кому за что. Всякая власть боится динамики, оттого и велась охота на «Победителей». Сегодня в чести один образ жизни, основанный на одних понятиях, завтра появится жизненная необходимость в смене ценностей, и меня амнистируют.
– Можно спросить?
– Сюзи, дорогая, я догадываюсь, о чем. Слыхала афоризм «Историю пишут победители»? Фирма «Победители» за определенную плату бралась переписывать страницы Истории. «Победителям» голословно и бездоказательно пытались инкриминировать прямую подделку исторических документов. Не имея доказательств, фирму пытались обвинить в подкупе ученых и деятелей культуры. В пресс-релизах фирмы, видишь ли, заявлено, что специалисты меняют прошлое при помощи магии, что никак не...
– А-х-ха-ха-а!.. – Звонкий смех Любы оборвал на полуфразе размеренную речь старшей подруги. – Света-ах-ха, ты оценила? При помощи ма-ха-ха-ги-ги-и! И лицензия на магические услуги есть! Думали-хи-хи, проскочит! Ах-ха-а не надо было выхо-хо-ходить из подполья! Легализоваться они, видишь ли, захо-хо-хо-хотели. Они еще в двадцатом веке, знаешь ли, подпольно брали заказы. Кто, скажи, победил во Второй мировой? Скажи, ты ведь в школе учила! Скажи!
– Союзники Соединенных Штатов и силы немецкого сопротивления в фашистской Германии, – оттарабанила Сюзанна, как на экзамене.
– Роза, скажи ей, кто на самом деле победил Гитлера! Скажи!
– Отстань. Лучше сама скажи Сюзи, за что отбываешь.
– За покушение на гражданского мужа. Чтоб я еще когда-нибудь связалась с турками! Понаехали тут! Тоже мне, европейцы во втором поколении, двух слов по-русски связать не могут.
– Любаш, прекрати. Я серьезно спросила. Не путай девочку, у нее и так «синдром Стендаля».
– Какой, какой синдром?.. Роз, я реально без понятия.
– Во Флоренции у Стендаля случилось переутомление от обилия впечатлений.
– Роз, если мне память не изменяет, он накропал «Красное и черное» подозрительно быстро, дней за двадцать. Роз, сколько бы взяли «Победители» за формирование мнения, что «Красное и черное» Стендаль списывал с черновиков... кого бы придумать?.. Во! Шолохова! Да, Шолохова! А-ха-ха... здорово, да? А-ха-ха...
– Любаша, пожалей девочку. Прекрати паясничать и объясни Сюзи, за какие грехи тебя на самом деле изолировали от Общества.
Люба еще разок хохотнула и вдруг резко спала с лица. Только что она лучилась солнышком, а прошли буквально секунды, и вот она сидит сгорбившись, словно на плечи ей лег непомерный груз грехов, опустив глаза, будто скорбит о себе прежней.
– Я сатанистка, – голос у Любы теперь тихий и с хрипотцой. – Ты не думай, Света, я не из тех психованных, что приносят жертвы и верят в магию, – помянув магию, она чуть заметно кривит губы. Не улыбка, а тень улыбки. Мимолетный и едва различимый контур месяца сквозь предгрозовые тучи. – Я разделяю взгляды, изложенные в апокрифе «Плохая весть». Читала?.. Ну, да. Конечно. Конечно же, нет... Нет, не было свидетелей Его сорокадневной голодовки в пустыне после крещения. Всему другому, связанному с Ним, свидетели были, а искушению в пустыне не было, нет... Нет, не было свидетелей, когда Он поддался искусителю, Он согласился быть Царем Мира, и... мы имеем то, что имеем... Если вдуматься, можно сойти с ума... Умнее принять все, как есть... Я приняла... Жрецам Вуду, тем сатанистам, что пляшут голыми и отсасывают у козлов, шаманам-наркоманам, всем разрешено проповедовать, а я... Ну, да ладно! Ладно! – и Любаша, хрустнув суставами, выпрямилась, выгнула спину дугой, выпятив острые грудки. – Ой, чтой-то кости трещат! – Она снова лучилась солнышком, погружения в готику как не бывало. – Пойду, займусь физкультурой! Кофий откушали? Давайте чашки, помою – и на тренажеры! Амнистироваться я хочу в тонусе!
Любаша гибко вскочила, мигом собрала пустые чашки на поднос и птичкой-ласточкой упорхнула, насвистывая мало кому знакомый, но сразу узнанный Сюзанной фон Гейрих мотив Марсельезы. Забытый мотивчик звучал кристально чисто, нотка к нотке.
Проводив ладную фигурку искусной свистуньи взглядом, Сюзанна встретилась глазами с Розой. С мудрыми глазами зрелой женщины.
– Как ты, девочка?
– Ничего... Ничего почти что не поняла. Вы обе надеетесь, что грянет революция, произойдет общественный переворот, смена ценностей, и вас освободят без всякой амнезии?
– А почему бы и нет? Во времена революций нарочито ломаются все прежние правила и устои.
– Но вы... мы отбываем пожизненное по уголовным статьям.
– Формально, девочка! И кому надо об этом известно. И потом, иных статей в Кодексе просто нет.
Сюзанна дернула подбородком, посмотрела на потолок.
– Нас сейчас подслушивают?
– И записывают, и пусть с ними. Все равно строже пожизненного срока наказания не бывает. При нынешней власти.
– Но... но с чего бы ей грянуть? Революции?
– Видишь ли, девочка, уверенный в завтрашнем дне человек обязательно начинает ворчать: «За меня все решили». Ворчун переименовывает стабильность в застой. Ему постоянно начинает хотеться то ли севрюжины с хреном, которая не по карману, то ли революции, и этим обязательно воспользуется тот умный солдат, что тайно мечтает стать генералиссимусом, скакнуть лихо из грязи да в князи. Девочка моя, подумай хорошенечко, чем ты не угодила сегодняшним властям? Чем ты опасна для нынешнего образа жизни и клише мысли? Допустим, ты и правда покушалась на чью-то одну жизнь, так разве есть смысл за это пожизненно изолировать тебя от всего Общества? – Роза понизила голос до шепота: – Между нами, Любаша, я подозреваю, и правда собиралась угробить своего турка, – и далее обычным голосом: – Да, девочка, теоретически за покушение можно наказать и пожизненным заключением, присовокупив, например, к основной сопутствующие статьи Кодекса, но, поверь мне, на максимум тебя осудили по каким-то совершенно иным причинам. Подумай, чем же ты все-таки не угодила властям, Сюзи?
– Я?.. Я не зна... Хотя... Да! Да, но... Я совсем не думала, что... неужели на самом деле это настолько?.. Я опубликовала в Сети свой студенческий реферат. На третьем курсе нам задавали реферат на тему «Альтернативные социальные системы». Про Кампанеллу, про всяких там толстовцев, анархистов, а я написала не совсем реферат. То есть, там было и про город Солнца, и про другое всякое, но были и мои мысли на тему власти. Я считаю, что управлять массами должны одаренные природой люди. Те, кого природа наделила талантами. Умеющие рисовать, с абсолютным слухом, одаренные – они избранные. Сама природа их выделила из остальной массы, разве не так? Разве это не знак? Это справедливо, потому что одаренные дети рождаются в самых разных по статусу семьях. И не нужно никаких выборов, и бесполезны интриги, и деньги мало что значат, если основной ценз – талант. Я понимаю, что талант тоже трудно оценивать, трудно сравнивать по талантливости, но одаренность нельзя имитировать! Одаренности нельзя научиться. Можно только родиться талантливым по воле природы, и надо к ней, к природе, прислушаться, надо ей подчиниться, это ведь так логично, и просто, да? Да ведь?