Провокатор
Шрифт:
— Сеть? Что за сеть? Вы о чем?
Я мысленно ругнулся. Тороплюсь… тут надо как младенцу все растолковывать.
— В наше время так называется всемирная система информации. В схематичном плане она выглядит как сеть. Но, позвольте, к этому мы перейдем чуть позже. Слишком объемные данные, придется потратить очень много времени на объяснения. Вот к примеру, один из примеров использования сего прибора, — я вызвал приложение, тыкнул кнопку воспроизведения, снова положил смартфон на стол, из динамика донеслось:
— Извольте, начнем
— Что это?
— Прошу, — послышался легкий шелест страниц.
— Это какая-то нелепая шутка.
— Сергей Васильевич, вряд ли для нелепой шутки…
Зубатов помотал головой, я выключил воспроизведение.
— Не узнали свой голос? Это в порядке вещей, никто не узнает, у себя в голове мы “звучим” иначе, чем для других. Но продолжим — не будете ли так любезны взять в руку какой-нибудь особенный предмет?
Зубатов, как зачарованный, поднял папье-маше из настольного письменного прибора, я щелкнул его камерой и, ощущая себя фокусником, продемонстрировал получившийся кадр.
— И это еще не все, сейчас я передам снимок на планшет… вуаля, можете рассмотреть себя на экране побольше. Если вы считаете, что это подстроено, придумайте любой другой кадр.
Надо сказать, удар начальник охранного отделения держал неплохо и через пару минут, покрутив мои гаджеты в руках и отхлебнув остывшего чаю, взял мультитул.
— А это?
— Универсальный карманный инструмент, что-то вроде швейцарского ножа, но шире по возможностям. Вот смотрите — это плоскогубцы, это нож и пилка, это отвертки…
— Ну, это может сделать любой слесарь! — он все еще цеплялся за привычную картину бытия.
— Да, но до этого надо еще додуматься, а вот такие винты и такую заточку не делает сейчас никто в мире. Кстати, мы можем их запатентовать и заработать на этом.
Зубатов хмыкнул и вернулся к паспорту.
— Что такое ОВД?
— Отдел внутренних дел, у вас это вроде бы “полицейская часть”, если я не ошибаюсь. УВД — Управление внутренних дел, более высокая инстанция, ЗАО — Западный административный округ, один из 9 в Москве.
— Российская Федерация?
— Федеративная республика, правопреемница Советского Союза, образовавшегося после развала Российской Империи в 1917 году.
— Господи твоя воля…
Поняв, что его, наконец, пробрало, я решил закрепить успех.
— Да, чтобы покончить с неприятными вопросами — насколько я помню, вас лет через пять со скандалом уволят, а умрете вы как раз в семнадцатом.
Зубатов обхватил лоб и с силой провел ладонью по лицу.
— Оставим пока эту тему. Что там было насчет революционеров?
— В ближайшие год-два начнется слияние революционных социалистических групп, в основном, выросших из народничества и унаследовавших его идеи. В том числе идею о достижении цели террористическими методами.
— Да, охранное отделение имеет такие сведения.
— Было бы странно не иметь их, я не помню точно, но вроде бы Евно Азеф уже завербован
— Сколько??? — полицейский от волнения даже привстал со стула. — Это невозможно!
— К сожалению, так было, — печально вздохнул я. — Причин этому много, репрессии без реформ неизбежно ведут к пополнению революционных организаций, а желающих умереть героем среди “юношей со взором горящим” всегда хватало, вы и сами это прекрасно знаете. Мне кажется, что в наших силах сбить эту волну — профилактика всегда эффективнее, чем ликвидация последствий. А последствия, смею вас заверить, гораздо ужаснее, чем десяток смертей в день… Только погибшими Россия за грядущий век потеряет примерно 80 миллионов человек, а это уже две тысячи в день! Так что у меня выбора нет, я в любом случае буду пытаться что-то делать, поскольку знаю тенденции и причины их возникновения, но без ваших возможностей толку будет значительно меньше.
Вывалив все разом, я испытал немалое облегчение. В конце концов, за один день столько на меня одного — это слишком, пусть теперь у других голова болит.
Зубатов задумался, покрутил в пальцах остро заточенный карандаш, отхлебнул еще чаю, встал и подошел к окну, постоял у него, рассматривая улицу, вернулся к столу, снова взял в руки мой паспорт, пролистал его…
— Хорошо. Значит, Михаил Дмитриевич?
— Точно так. Михаил Дмитриевич Скамов, 1971 года рождения…
— Сколько вам сейчас лет?
— Сорок девять.
— Сколько???
— Сорок девять.
Зубатов скептически хмыкнул.
— Послушайте, вы не выглядите на сорок девять, от силы лет на тридцать пять-тридцать восемь!
Пришлось оправдываться, а я еще считал, что начал стареть.
— Да, у нас больше продолжительность и лучше качество жизни, отчего молодость длится дольше, плюс я всегда выглядел заметно моложе возраста, счастливая особенность организма. А вообще у нас пятьдесят лет — время расцвета.
Зубатов недоверчиво покачал головой.
— Посмотрите на дату выдачи паспорта — 2016 год. А теперь откройте последнюю страницу, там написано, в каком возрасте положено его выдавать — 45 лет. Если хотите, я еще могу показать фотографии своих ровесников.
— Нет, не стоит… продолжайте.
— …разведен, проживаю… вернее, проживал или буду проживать, не знаю, как точнее, в Москве, на проспекте Вернадского
— Это где?
— Это примерно деревни Никулино и Тропарево, 6 километров или, если вам привычнее, верст, на юго-запад от Воробьевых гор.