Провожая лето
Шрифт:
– Он не отдал бы мне её, – вырвалось у Тимура против его воли, ведь решил, что оправдываться не перед кем не будет. – Костик подставлял меня последние три недели, с тех пор как увидел назначения. Одноклассник его давно там штаны протирает, ему бы и отдал. Кому угодно, только не мне.
– Куда бы он делся, я уже обо всём договорился. Просто нужно было быть умнее и не вестись на эти провокации. Тебе что, пятнадцать?
– Нет, пап! Именно поэтому не надо орать на меня. Я давно обдумывал подобный исход событий.
– Обдумывал он! Чем ты обдумывал, задницей?!
–
– Что там у тебя схвачено? Ляжка девчачья? – прорычал мужчина в бессильной злобе. Тимур буквально слышал, как мать капает ему валокордин. – Мне уже звонили раз десять, ты почти в чёрных списках. Я предупреждал тебя, что Костик хоть и придурок, но влиятельный придурок. Мне многое пришлось сделать, чтобы ты там закрепился, ещё не окончив университет. А теперь, когда у тебя есть и образование, и выстраданная мною должность, ты просто взял и слил всё в унитаз!
– Разберёмся, – пропыхтел Тимур, теряя свою уверенность и прекрасное настроение. Песчаный морской берег слегка померк в его воображении, и по пальмам заскользил ветерок надвигающегося шторма. Его отец был чудесным человеком, умеющим уничтожить любые амбиции, уверенность или надежды. Всё это он делал, разумеется, из добрых побуждений. Ломая своими благими намерениями человеческие души как хрупкие статуэтки.
– С чем ты разберёшься, бестолочь. Бери ноги в руки и мчись обратно. Я разговаривал с ним полчаса. Он немного остыл. Если ты извинишься и выполнишь ряд его условий, возможно, после двухнедельной отработки тебе разрешат аннулировать заявление.
– Я уже в процессе оформления больничного, отрабатывать ничего не буду, – пропыхтел парень, сворачивая в переулок.
– Отменяй самодеятельность и возвращайся!
Тимур помрачнел. Конечно, его папочка и тут подсуетился загнать сына в ловушку. Такой злопамятный говнюк, как его начальник, ни за что на свете не примет его назад. Только идиот купился бы на эту байку про испытательный срок. Костик заставит его унижаться при всём коллективе, так восторженно смотревшем на него во время демонстративного увольнения, а затем сгрузит всю самую тяжёлую работу. Он заставит довести все проекты и вышвырнет его, как побитую собаку. Хрен ему, а не такой расклад.
– Нет, – холодно ответил он и торопливо добавил, пока отец снова не взорвался: – Я на выходные к Кате, не хочу всё время вкушать твоё разочарование в единственном отпрыске. В понедельник приеду, и мы с тобой кое-что обсудим после работы.
Он сбросил звонок, прежде чем из динамика раздался очередной взрыв бессильной злобы. Сглотнул подкативший к горлу ком. Тимур всегда был шалопаем, но ему всё ещё было тяжело разочаровывать отца. Он избегал его всеми силами, старался отстраниться и отделить свою жизнь, но каждый вот такой разговор повисал тяжёлым камнем на его шее, больно постукивая по душе при каждом шаге.
Тимур очнулся от тягостных размышлений уже у парадной Кати. Вышел из машины, вернулся за забытым впопыхах букетом и снова вошёл внутрь. После жаркого августовского зноя, который неожиданно посетил культурную
Девушка открыла растрёпанная, с блестящей капельками воды кожей после душа. От неё восхитительно повеяло ежевичным гелем. Не обращая внимание на удивлённо распахнутые глаза, он подхватил её под ягодицы и поднял, заходя в просторную прихожую. Её пшеничные завитки щекотали ему нос.
– Ты что творишь, Котов, – взвизгнула Катя, и ему ещё мгновение казалось, что она делает это игриво. За это время он успел выпалить ещё одну неосторожную фразу.
– Поехали в отпуск? Можешь сама выбрать куда…
И всё, иллюзия тёплого гнезда, в которое он возвратился, чтобы продолжать вить его со своей лебёдушкой, обрушилась на голову небоскрёбом. Тимур повернулся в сторону кухни, где запищала микроволновка, и наткнулся взглядом на загорелый накаченный пресс. В комнате в одних трусах, такой же мокрый, как и сама хозяйка квартиры, стоял её тренер. В руках он держал кошелёк, из которого достал карточку.
– Я так понимаю, что вы не суши привезли, – проговаривает тот смущённо, убирая пластиковый прямоугольник и сделав пару шагов назад, чтобы опереться о рабочую поверхность.
– А я так понимаю, что в отпуск я еду один, – на автомате ответил Тимур и перевёл взгляд на девушку, в которой защитная реакция начала генерировать раздражение.
– Давай только без сцен, – закатила она глаза. – Ты же не думал, что это навсегда?
– Это было бы глупо с моей стороны, – ответил он всё ещё по инерции, не понимая, как ему реагировать. Бить морду здоровенному спортсмену было как-то не комильфо. С расквашенным носом, без работы и девушки Тимуру стало бы ещё паршивее. А так как всё остальное уже не спасти, Котов решил, что лучше сохранить целым нос.
– Я, честно говоря, думала ты и сам всё уже понял.
– Ага, – широко улыбнулся парень, чувствуя, как почти проглоченный после разговора с отцом ком отчаяния вернулся на прежнее место и увеличился в размерах. – Догадался. Интуиция вообще отличительная черта мужского населения планеты.
– Не начинай, мы давно отдалились с тобой. К этому всё и шло.
– Замечательно, что дошло. Ну раз уж я своим неожиданным визитом ускорил этот процесс, то исчезну уже окончательно. Пришлю тебе открытку откуда-нибудь из Тая. Или нет. Не пришлю.
Он заметил, как поджались её губы. И с сожалением понял, что Катя поехала бы с ним отдыхать несмотря на красавчика тренера, если бы Тимур не заявился так неожиданно. Таиланд был одним из её любимых курортов. Котов всегда знал, что его девушка меркантильна, но старался не слишком заострять на этом внимания.
Он одарил любовников последней незадачливой улыбкой, подмигнул хмурому парню на кухне и, пожелав удачи, удалился. Катя окликнула его, когда парень уже перешагнул порог.
– Котов, цветы мне были? – спросила Катюша, растягивая слегка перекаченные ботоксом губы, и Тимур подумал, что совести у неё, оказывается, тоже совсем не было.