Пройдённый путь (Книга 1)
Шрифт:
21 января был одним из самых тяжелых дней для Конармии. Действуя в крайне невыгодных для конницы условиях против превосходящих по численности вражеских сил (до пятнадцати тысяч сабель и десяти тысяч штыков), занимавших хорошую для обороны местность, части армии понесли большие потери.
Только люди, сильные своим революционным духом, не щадившие своей крови и самой жизни ради победы над врагом, могли выдержать эти неимоверно трудные испытания.
В боях 20 и 21 января бойцы, командиры и комиссары частей Конармии сражались с мужеством, доходившим до самопожертвования. Так, при наступлении на Ольгинскую командир взвода 21-го кавполка Линовский
Помощник командира 32-го полка 6-й дивизии Голубовский в исключительно трудных условиях для наших частей, когда они, отходя к переправе, были атакованы конницей противника, бросился с одним эскадроном в контратаку на крупные силы белых и, ошеломив их своей отвагой, дал возможность частям дивизии переправиться через Дон.
Под станицей Ольгинской 21 января, когда 4-й дивизии под напором превосходящих сил противника пришлось отходить, был ранен командир 22-го полка и убита его лошадь. Он чуть было не попал в плен. Однако красноармеец Василий Маркович Ковальчук, несмотря на огонь противника, вернулся к командиру и под носом у белых вывез его с поля боя.
Красноармеец 21-го полка 4-й дивизии Владимир Лаврентьевич Марчук при отходе полка из-под Батайска заметил, что пулемет, прикрывавший отход, замолчал. Оказалось, что пулеметчики вышли из строя: наводчик убит, а подносчик патронов тяжело ранен. Марчук вернулся к пулемету, открыл огонь и прикрывал отход полка до тех пор, пока все его бойцы не переправились на правый берег Дона.
И сколько еще бойцов жертвовали собой, бросаясь на вражеские пулеметы, врываясь на позиции белогвардейских батарей!
Убедившись в бесполезности лобовых атак Батайска и Ольгинской, мы с Климентом Ефремовичем вновь обратились по прямому проводу к командующему фронтом Шорину с просьбой отменить его приказ на атаку Батайска со стороны Ростова. Однако Шорин отклонил нашу просьбу и заявил, что Конармия утопила свою боевую славу в ростовских винных подвалах. Это неслыханное оскорбление, брошенное Шориным по адресу героических бойцов Конармии, возмутило нас до глубины души.
Мы заявили, что Конармия тонет и гибнет в Батайских болотах по вине командования фронтом и что до тех пор, пока он, Шорин, не приедет в Ростов, посылать армию в бесцельное наступление не будем.
22 января Реввоенсовет Конармии отдал приказ отвести все части за Дон, а утром 23 января послал следующую телеграмму, адресованную Сталину и председателю Реввоенсовета Республики Троцкому.
"В ночь на 9 января Конармия с боем заняла города Ростов-на-Дону и Нахичевань. Весь день 9 и полдня 10 января шел бой в городах и на переправах через Дон. Вследствие оттепели, дождей и уничтожения переправ противником Конармия была лишена возможности на плечах противника переправиться через Дон и занять Батайск и Койсуг. В течение восьми дней противник оправился и оттянул в район Азов, Койсуг, Ольгинская, Старочеркасская большие кавчасти и, занимая высоты по левому берегу Дона, сильно укрепился.
Мороз 17 и 18 января дал возможность Конармии приступить к выполнению директивы Юго-Восточного фронта от 9 января. Нами была занята станица Ольгинская и Н. Подполейский, но под давлением превосходных сил противника наши части вынуждены были оставить указанные позиции и отойти за Дон.
Снова наступившая оттепель превратила
В разговоре 22 января по прямому проводу Шорин, требуя во что бы то ни стало овладения г. Батайск, Койсуг, допустил несправедливые, оскорбительные и недопустимые выражения по адресу Конармии. Считаем своим нравственным долгом категорически протестовать против подобных обвинений командующего фронтом, которому кто-то освещает положение в ложном свете.
Командующему фронтом Шорину нами (предложена) следующая комбинация: 8-я армия, оставаясь в Нахичевани и Ростове, берет на себя защиту этих городов, а Конармия перебрасывается в район станицы Константиновская, где, легко переправившись на левый берег р. Дон, форсированным маршем поведет наступление на юго-запад, уничтожая все на своем пути. За успех этих операций ручаемся нашими головами. Если же будем продолжать попытки овладеть г. Батайск от Ростова, Нахичевани, наша нравственная обязанность предупредить вас и в вашем лице Советское правительство, что мы уничтожаем окончательно лучшую конницу республики и рискуем очень многим.
Командующий фронтом Шорин с нашим планом не согласен. Просим вашего вмешательства, дабы не погубить Конармию и не ликвидировать успехи, достигнутые Красной Армией в этом направлении"{38}.
На следующий день в Ростов приехал Шорин. Он остановился на станции в своем вагоне и принял сначала Реввоенсовет 8-й Красной армии, а затем уже нас: Ворошилова, Щаденко и меня. Надо думать, что Сокольников постарался убедить Шорина, что Конармия незаконно залезла в Ростов и что в Ростове нет никакой власти, а Ревком лишь "огород Ворошилова и Буденного", как он выражался, словом, сделать все, чтобы опорочить нас и отвлечь Шорина от существа дела.
Никто из нас троих Шорина лично еще не знал. Когда мы вошли в его вагон, он, сидя в кресле за столом, посмотрел на нас исподлобья. Доложив о состоянии и боевых действиях армии, я высказал свое недовольство тем, как она используется, и попросил отменить наступление на Батайск. При последних моих словах Шорин вскочил и начал кричать, повторяя клеветнические обвинения Конармии в пьянстве.
Мы молча выслушали его, и после этого Климент Ефремович предложил Шорину поехать в части Конармии, чтобы убедиться в том, что обвинения в пьянстве, предъявляемые ее бойцам и командирам, сущая клевета.
Шорин согласился, и мы поехали. В это время части Конармии сосредоточивались у переправ, продвигаясь в колоннах. Мы остановились у проходящих колонн и осмотрели два полка 6-й и один полк 4-й кавалерийских дивизий. Конармейцы ехали молча, мерно покачиваясь в седлах. В строю соблюдался строгий порядок. Один боец, ехавший в хвосте колонны полка 4-й дивизии, обратился к нам:
– Нет ли у вас, товарищи начальники, табачку?
Оказалось, что в полку давно уже все томятся без курева.
Конечно, пьяных Шорин не нашел. Возвратившись к нему в вагон, мы спросили ею, чем можно объяснить такое странное положение: в то время, когда Конармия штурмует Батайск и истекает кровью в болотах, остальные армии фронта, кроме двух малочисленных дивизий 8-й армии, стоят в бездействии.