Пройдённый путь (Книга 1)
Шрифт:
– Чего каркаешь, сорока? - сердито прикрикнул на молодого заиндевелый коренастый бородач, видно старый солдат. - Нешто каждому встречному говорят какой части? А может это шпион, - кивнул в мою сторону бородач.
– Так ведь командир он, сразу можно признать, - оправдывался молодой боец.
– Командир, командир, - подтвердил мой ординарец.
– Куда же вы идете? - продолжал я расспрашивать бойцов.
– Как куда? Наступаем согласно приказу.
– Наступаете! А где ваши командиры, где винтовки?
– Командиры позади,
– Вот что, ребята: вы дальше той деревни не ходите. Там за высотками белые казаки, заберут они вас в плен, а то и порубят.
– Чего белые, когда впереди Абыденный - ты, брат, не сбивай нас, сами знаем куда идтить.
– Нет, там белые! Красные заняли Новый Оскол. Держитесь левее - и вы свяжетесь с нашей 6-й кавалерийской дивизией.
– Да ты нас не агитируй! Абыденный давно ушел вперед.
– Так я и есть Абыденный, - засмеялся я, догадываясь, что речь идет обо мне.
Старый солдат снял папаху, посмотрел на меня, как бы прицеливаясь, и сказал:
– Тоже мне Абыденный нашелся!
– Дураки, слушать надо, правду вам говорят, - вмешался Кравченко.
– А ты проваливай своей дорогой, молод учить-то. Поднялся шум.
– Ну, Николай, поехали. Там наша застава задержит их.
Колонна растянулась по полю и, казалось, не будет ей конца.
К утру мороз начал крепчать. Мы подъезжали к поселку Барсук, где по донесению Городовикова должен был остановиться штаб его дивизии.
Перед глазами у меня все еще стояла нескончаемая цепочка бойцов-пехотинцев, мерзнущих в своей плохой одежонке, должно быть голодных, но упорно пробиваюшихся вперед, к желанной победе. "В каких неимоверно тяжелых условиях люди борются за свою народную власть, за землю и свободу", - думал я.
Городовикова мы отыскали быстро. Несмотря на ранний час, он и его начальник штаба Косогов были уже на ногах. Ока Иванович доложил мне о ходе прошедших боев. Я в свою очередь информировал его о своем решении прекратить наступление армии впредь до уточнения задачи и указал порядок действий 4-й дивизии. В частности один из полков дивизии я приказал разместить в Велико-Михайловке в связи с тем, что сюда должно было приехать командование фронта.
Городовиков предложил мне завтрак, но я не спал ночь и так устал, что было не до еды. Не снимая гимнастерки, я лег в постель Городовикова, но поспать не пришлось: прискакал боец с донесением от Тимошенко.
В донесении говорилось, что 3-я бригада 42-й стрелковой дивизии, продвигавшаяся к линии фронта без оружия, попала под удар белоказаков и потеряла около полутора сотен человек; бригада была бы полностью уничтожена, если бы не подоспели на помощь части 6-й кавалерийской дивизии.
– Вот вам и результат наступления "согласно приказу", - вслух подумал я и рассказал Городовикову о своей встрече с 3-й бригадой, а в заключение прочел донесение Тимошенко.
– Эх, попал бы
Взволнованный участью 3-й стрелковой бригады, я долго молча ходил по комнате.
Вдруг дверь распахнулась и в комнату ввалился здоровенный краснолицый детина. Обращаясь ко мне, он забасил:
– Вы будете кавалерийский начдив? - И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Я командир 3-й бригады 42-й стрелковой дивизии. Представьте себе, второй день ищу свою бригаду, а ее и след простыл. Вот вам и пехота не шагает, а летит...
Я, до боли сжав кулаки, шагнул навстречу вошедшему.
– А, вот вы где! Вот как вы командуете!
Городовиков, положив руку на кобуру нагана, искоса угрожающе поглядывал на краснолицего.
– Где вы были, когда бойцов вашей бригады рубили казаки? - едва сдерживая себя, спросил я этого горе-комбрига.
Он залепетал что-то невразумительное и, озираясь по сторонам, начал пятиться к двери, споткнулся о порог комнаты и с грохотом вывалился в сени. Городовиков бросился за ним и ловко угостил его тумаком. Вернувшись, Ока Иванович пожаловался:
– Зло берет, упустил. Здоровый, черт, я его... а он на лошадь вскочил и ускакал.
Расстроенный и возмущенный случаем с 3-й стрелковой бригадой, я поехал в Велико-Михайловку, решив найти начальника 42-й дивизии и арестовать его. Но найти начдива сорок второй мне не удалось. Побывав в частях и осмотрев в Велико-Михайловке помещения, приготовленные для штаба армии, поздно вечером я приехал в Новый Оскол.
Меня встретил комендант штаба армии Гонин.
– Где Погребов? - спросил я Гонина.
– Да носится где-то со связью, товарищ командарм. Опять какой-то полк 42-й стрелковой дивизии перехватил провод...
Вскоре в штаб прибежал Погребов. В ответ на мой вопросительный взгляд он, поеживаясь, развел руками...
Я сердито накинулся на него.
– Какая сатана там перехватывает связь?
В это время в комнату к нам вошли два командира и представились. Один из них оказался начальником штаба 42-й стрелковой дивизии, второй начальником связи этой дивизии.
– Вот вы мне и нужны. Кругом отличается 42-я стрелковая дивизия, а начальника не найдешь!
Я был намерен отчитать их так, чтобы помнили всю жизнь, но вбежал Гонин и прервал меня.
– Связь в семи километрах от Нового Оскола перехватила 42-я стрелковая дивизия, - доложил Гонин. - Связисты 42-й дивизии потянули провод в город.
– Как это потянули? - обратился я к начальнику штаба дивизии.
– Возможно, что так, - ответил тот. - Но вы не беспокойтесь, связь тянут в штаб дивизии, а мы к вашим услугам.
– Ну хорошо, - согласился я. - Вы только проследите за своими людьми. Со связью у меня скандал и все из-за ваших частей. Давайте сверим часы и ровно через четыре часа доложите мне, что связь с фронтом установлена. Вот мой начальник штаба. Держите с ним связь.