Пройдя сквозь дым
Шрифт:
– Конечно, нет. Но, Виктор, я, собственно, практик. Какой из меня педагог? Я, пожалуй, неплохой хирург, но что касается норм, обязательных для Десанта, я вообще ничего не помню. Меня учили, конечно, но, знаете… первая помощь… и все такое. Ну куда мне читать курсы по первой помощи? Я главный хирург корпуса, в конце концов!
– Так вот и учите мальчишек тому, что знаете. Тем более что если это и случится, то очень не скоро. Недаром же я сказал: восемьдесят лет…
Опустив глаза, Андрей принялся дохлебывать свой суп. Леди Суинни по-прежнему
– Я, собственно, веду речь всего лишь о вашем понимании личной ответственности, – продолжил после паузы Ланкастер.
– В данный момент я отвечаю за свой округ, – хмыкнул Огоновский. – Или этого мало?
– Но ясно же, что со временем власть придется передать более молодым. И что тогда? Вы никогда не задумывались о том, что чем большими возможностями вы обладаете, тем больше и все та же пресловутая личная ответственность? Или знания, помноженные на опыт, возможностей не составляют?
– Мне не совсем понятно, к чему вы ведете, Виктор. Вы говорите сейчас обо мне лично или о чем-то большем?
Ланкастер пригубил виски и с задумчивостью прищурился, уставившись в окно.
– Может, и о большем, – произнес он, не поворачивая головы. – Об ответственности нашей цивилизации в целом. Как раз об этом мы только что болтали с леди Суинни. Мне не хочется, чтобы она воспринимала нас как этаких воинственных варваров, помешанных на своей машинерии и бесконечных завоеваниях.
– Ага, – улыбнулся Огоновский. – И поэтому вы сели за рояль?
– Я не разделяю ваш скептицизм, дружище. Да, и поэтому тоже. В последнее время мне не всегда нравится мой имидж – особенно если воспринимать его как нечто устоявшееся и не подлежащее пересмотру.
Андрей покачал головой и ничего не ответил. Окна наливались оражевым – заходящее солнце раскрашивало мир в непривычные Огоновскому цвета: мягкий желтовато-красный и густой, словно бы высеребренный изнутри, синий. На Оксдэме летние закаты всегда отдавали тускло-желтым и серым, а здесь природа не жалела в своей щедрости красок и изменчивых оттенков. После привычных туманов и низкого седого неба это раздражало, иногда Огоновскому даже начинало казаться, что ему не хватает кислорода. Всего было слишком много – солнца, тени, постоянной игры границ меж ними.
Откуда-то издалека донесся слабый хлопок. Ланкастер мгновенно приподнял голову, вслушиваясь, потом встал и распахнул одно из окон. Тотчас же тихонько запел стерилизатор.
– Похоже на взрыв, – пробормотал гренадер. – Что бы это, черт возьми, значило?
– Чему тут взрываться? – пожал плечами Огоновский. – Бросьте, это скорее какой-то блок на стройке сорвался.
– Да нет, дружище…
Ланкастер плотно закрыл окно и вернулся за стол. Андрей молчал, думая о чем-то далеком, и тревожить его разговором гренадер не решился. Кротко вздохнув, он подмигнул Суинни, глаза которой уже характерно заблестели сытостью хищника:
– Выберемся после еды на крышу?
Она согласно склонила голову: с наступлением темноты ей разрешались такие прогулки: на плоской крыше комплекса рос еще один сад, так что, даже задрав головы, охране не удалось бы разглядеть ее без применения боевой оптики, тем более что Суинни всегда выходила на воздух в капюшоне.
– Я, пожалуй, рассмотрю ваше предложение, – неожиданно заговорил Огоновский, – попозже… вы задели меня своими рассуждениями об ответственности личности. Хотя мы с вами и понимаем ее несколько по-разному, рациональное зерно в ваших словах, безусловно, есть…
Под потолком щелкнуло, и от воя тревожной сирены содрогнулись золоченые стаканчики на столе.
– Что за?.. – приподнялся Ланкастер. – Неужели таки?..
– Всем дежурным бригадам на выезд! – загремел незнакомый мужской голос. – Вторая реанимационная, вторая политравма, вторая общая хирургия… по штатным машинам! Первые и третьи бригады по рабочим местам…
Огоновский сразу понял: комплекс готовится к приему максимально возможного количества пострадавших в режиме “чрезвычайки”. Что там могло произойти?
– Я должен ехать! – вскочил он.
– Погодите, я с вами! Суинни, никому не открывай, что бы ни случилось! Только если пожар… да не спешите вы так, Андрей, все равно нам придется ехать на танке.
Огоновский кивнул: его штатный полевой комплект находился в машине, а без него на месте происшествия он становился попросту лишним. Без толку путаться под ногами у коллег не имело никакого смысла, а санитаров хватало и так.
– Видимо, там и в самом деле что-то взорвалось, – прокричал он Ланкастеру, ссыпаясь вниз по боковой лестнице. – Но что, черт его дери? Газоснабжения, кажись, у них уже давно нет!
Ланкастер молча махнул рукой. Сейчас все станет ясно… В груди у генерала росло очень недоброе предчувствие, и отмахиваться от него не стоило.
Глава 3
В подземном ангаре, где стоял танк, суетились десятки людей, загружающие “Биверы” дополнительным реанимационным оборудованием. Едва глянув на контейнеры, Огоновский покачал головой.
– Мартин! – он подбежал к старшему врачу и, схватив его за плечо, развернул лицом к себе. – Там их что?.. Сотни?
– Пока не знаю, – мучительно морщась, ответил Белласко. – Только что приехала машина из города, говорят, взрыв в храме Наставника Адота. Люди только еще собирались на молитву, как вдруг рвануло. Вы едете?
– Да, мы на танке. Там, возможно, придется растаскивать развалины?
– Не знаю, ничего не знаю! – замотал головой Белласко. – Двигайтесь за головным грузовиком, водитель знает дорогу!
Ланкастер уже запустил оба движка. Огоновский запрыгнул в ходовую рубку, уселся в правое кресло и махнул рукой на обзорный экран: