Прозябая на клочке земли
Шрифт:
Газонокосилка остановилась.
— Здравствуйте, — сказал Чик Боннер. — Вы миссис Линдал?
— Работайте-работайте, — сказала она. — Вы, кажется, получаете от этого удовольствие?
— Это возможность побыть на свежем воздухе. Пять дней в неделю я сижу в четырех стенах в своей конторе. И только в субботу и воскресенье могу отвести душу, если, конечно, не считать отгулов.
Рядом с домом были разбиты клумбы. Она принялась рассматривать их. Все ухожено, без сорняков. На неизвестных ей растениях огромные цветки. По всем признакам во дворе работал настоящий хозяин,
— Как тут у вас красиво, — сказала она.
Чик принял комплимент.
— Вы увлекаетесь садоводством? — спросил он. — Ну, то есть вас тянет хоть иногда этим заняться?
— Нет, — ответила она. — У нас мама больше по этой части. В Мэриленде у нее был чудесный садик. А здесь она не добилась больших успехов. Тут сухо очень, она никак к этому не привыкнет.
— Приходится поливать, — согласился Чик.
Он снова двинулся по двору с газонокосилкой. Она блестела новой краской и была ручной, не бензиновой, но на толстых шинах низкого давления. Точно как в витрине садово-огородного магазина, подумала Вирджиния. Так и видится свисающий с нее ценник, а рядом, в той же витрине, — тачка.
— Мне с цветами никогда особенно не везло, — призналась Вирджиния. — Как-то я посадила несколько гладиолусов, но соседские дети сорвали их.
— Понятно, — кивнул Чик, продолжая стричь газон.
— Это просто убивает меня. Еще у меня тюльпаны росли вдоль дорожки — тоже детвора из соседних дворов уничтожила, как только расцвели.
— Каждый тюльпан цветет только один раз в год, — сообщил Чик. — Садоводу с ними больше хлопот, чем пользы. Нужно по-настоящему их любить, чтобы тратить на них время.
«Один цветок или сто — какая разница, — подумала Вирджиния, — все равно детишки сопрут. Они ведь тогда даже с корнями их выдрали — так хотелось цветов урвать. Утром она вышла из дома, а на дорожке валяются белые волосатые луковицы.
А через ваш сад они не бегают? Видимо, нет. Он у вас образцовый — отдельный мирок. И даже если эти чертовы штуки всходили, мне никогда не удавалось сохранить их. Когда детишки повыдергали тюльпаны (что они потом с ними сделали? Продали? Подарили матерям? Учителям?), я стояла у окна, готовая вершить правосудие, но поймать их так и не удалось — они больше не вернулись, во всяком случае, на той неделе. Не могла же я там вечно стоять — из-за каких-то цветочных луковиц.
Вы меня восхищаете, — думала она. — Как не восхититься, когда человеку удается поддерживать в порядке сад при том, что рядом дети».
Сбоку распахнулась калитка, и навстречу ей и Чику вошли сыновья Боннеров с пачками книжек-комиксов под мышками.
— Когда мы поедем в центр? — спросил Джерри и поздоровался с ней: — Здравствуйте, миссис Линдал.
— Можно взглянуть? — Чик прислонил ручку газонокосилки к животу и потянулся за комиксами.
Мальчики
— А ваш сын приносит такое домой? — спросил Чик у Вирджинии, показав ей одну из забракованных книжек с заголовком на всю обложку «Байки из склепа» и картинкой, на которой омерзительный монстр поджаривал насаженную на палку голову девушки. — Просто поражаешься иногда. — Свернув не прошедшие цензуру комиксы в трубочку, он сунул их в задний карман и вернулся к стрижке газона. — Неужели ничем другим нельзя на жизнь зарабатывать?
Мальчики пошли прочь со своими книжками.
— Полезайте-ка лучше в машину, — сказал Чик. — Там почитаете.
— Хорошо, папа, — отозвался Уолтер.
Дети были уже у калитки и вскоре исчезли за углом дома.
— Как вы думаете, где издают такое? — обратился к ней Чик.
— Где-то в Нью-Йорке, — предположила Вирджиния.
— Такой дряни много и здесь печатают, в Лос-Анджелесе, — сказал Чик. — Это целая индустрия. По телевизору тоже всякую чушь показывают. Но комиксы ужасов я впервые вижу. Когда я был маленьким, комиксов вообще не было, и как-то мы без них вполне обходились. А что будет, когда они доживут до нашего возраста? — Он присел на корточки и стал очищать ножи газонокосилки. — Где-то находят и домой тащат. И ничего с этим не поделаешь.
— Что, даже там, в школе? — спросила Вирджиния, подумав о Грегге.
— Эта дрянь, — он похлопал по забракованным комиксам в заднем кармане, — всюду проникает. По всему миру. Большой бизнес, как нефтяной или обувной.
С громким стуком распахнулась дверь черного хода, и вышла Лиз, напудренная и надушенная, в мягких кудряшках. На ней была широкая юбка в сборку и блузка с буфами на рукавах.
— Ну что, едем? — обратилась она к Вирджинии. — Чик, иди-ка переоденься. Нельзя же ехать в субботу в центр города в таком виде. Иди, надень костюм.
Она улыбнулась Вирджинии.
— Подождите, косилку уберу, — сказал Чик, крутя ножи большим пальцем.
С них падали пучки мокрой травы.
— Что это у тебя в кармане? — Лиз наклонилась и вытащила свернутые книжки. Разгладив, она рассмотрела обложку первой из них. — Это еще что такое? — Видимо, она не могла себе представить, откуда могли взяться эти комиксы. Отойдя к крыльцу, она села, расстелила книжки на коленях и принялась читать. — Ужас какой, — смущенно проговорила она.
Похоже, комиксы не вызвали у нее отвращения, а только привели в замешательство.
Чик, вставая, подмигнул Вирджинии и покатил газонокосилку в сарай, а Лиз, сидя на крыльце, углубилась в чтение книжки. Ветер ерошил ей волосы и трепал юбку, она машинально поправляла ее. На солнце она разрумянилась, выглядела прелестно, ярче в выходном наряде, и Вирджиния не могла не любоваться ее волосами, гладкой кожей. Вот так-то вот, подумала Вирджиния. Сидит, старательно изучает комиксы, держа книжку обеими руками, хмурится, шевелит губами.
Подняв глаза, Лиз спросила:
— Где он их взял?