Прутский поход
Шрифт:
От негромко сказанных слов господаря царевича передернуло, лицо исказила мимолетная гримаса, которую наследник не смог скрыть. А вот Стефан ее заметил и мучительно размышлял, стоит ли ему скрывать знание или нет. Молчание затягивалось — Кантемир тщательно скрывал проволочку, старательно раскуривая сигару.
— Сюда идут турки — визирь отводит армию, не всю, но главные силы — оставил по десять-пятнадцать тысяч аскеров для осады Исакчи и Мачина. Так что послезавтра к вечеру они подойдут, и лагерем расположатся в верстах двадцати, укрепления начнут строить. И вот тут мы должны будем сами их атаковать всеми силами, используя благоприятный момент. Против османов нужно действовать только наступательно, тут опыт сражения при Рымнике нам в помощь. Да, турок будет сто тридцать тысяч, может чуть больше — как прошлый раз. Нашего войска по людям намного меньше, вдвое, и что плохо — русских
— А почему они твои пули не приняли? Я стрелял с них не раз — и дальше летят, и намного точнее.
— Инерция мышления, Алексей, только и всего. И высокомерие — в этом случае научить могут только поражения, причем непрерывные и разгромные. Как твоего отца научил первый Азовский поход, что без флота не обойтись, и «Нарвская конфузия», когда Петр Алексеевич осознал, что нужна действительно регулярная армия с развитием промышленности. Мануфактуры очень нужны — армия требует оружия и снаряжения не просто много, а очень много, и тут работой ремесленников или закупками в иноземных землях просто не обойтись. Никаких денег не хватит, а развитие собственного производства позволит не только снабдить армию всем необходимым, но и дать развитие всему государству, вывести его на уровень соседних держав. Вот только султаны почивают на лаврах былых побед и все произошедшее считают случайностями. Потому со временем их держава погибнет — христиане отвоюют большинство владений Оттоманской Порты, которые те захватили раньше. Примерно двести лет, и с империей османов будет покончено.
— А разве можно знать сроки, когда та или другая держава погибнет? Неужели в истории есть подобные примеры?
— Сколько угодно, Алексей, стоит только присмотреться. Это ведь как болезнь для человека — после нее, если не помер, можно стать крепче, или наоборот, слабее. А у хворого отца не может быть здоровых детей, так и проблемное государство с каждым годом становится слабее, хиреет. Главное уловить момент, в котором держава достигает своего зенита, как солнце, после которого катится к закату. Возьмем в пример империю ромеев — после четвертого крестового похода латиняне утвердились там до 1261 года, но были изгнаны. Но пришедшие к власти две династии — Палеологов и Комниных — решили реформы не делать, обойтись без объединения всех сил. Жить по «старине», короче — и продержались ровно два века. В 1453 году османы захватили Константинополь, через восемь лет Трапезунд, и легендарная империя ромеев окончательно погибла. Тоже произошло с самим Римом — перестал быть столицей единой империи и через полтора века все земли были завоеваны варварами. Ты не помнишь, что сделал вождь Одоакр с малолетним императором Ромулом Августом в 476 году?! Удавил младенца, и осталась только Восточная Римская империя. Но после «Великой Схизмы» и она была обречена — снова полтора века прошло, и ее захватили крестоносцы.
— А еще примеры есть?
— Да сколько угодно, можешь даже сам предугадать, Алексей. В 1569 году ляхи с литвинами Люблинскую унию учинили, «выборные короли» пошли. Это «рассвет», скажем так. А теперь сам найди событие, где они «зенита» своего могущества достигли?!
Наступила пауза — Алексей морщил лоб, стараясь припомнить, а Стефан спокойно курил сигару, поглядывая на него с усмешкой. Наконец, царевич тихо произнес:
— В «Смуту» на Москве своего царя посадили на трон, самозванца Лжедмитрия, могущество свое на наши земли распространили. И потеряли, когда войны с казаками пошли, а потом мой дедушка царь Алексей Михайлович с войсками поход в Литву начал, да гетмана Хмельницкого под свою руку взяв. И шведы войну с ляхами учинили — разорили их земли окончательно, «бескрулевье» началось, да смута панская, как в войне нынешней, где два короля — моим отцом поставленный курфюрст саксонский, и Станислав Лещинский, конфидент Карла свейского.
— Вот и хорошо, что историю знаешь. Так что пик польского могущества выявили — это и есть «зенит», а дальше спад начинается. Начало ляшской империи с Люблинской унии, это «рассвет». Остается только «закат» высчитать, примерно равная дистанция временная, с небольшой погрешностью. Так когда ляшская империя прекратит свое существование?!
— А почему ты их королевство империей называешь? Ведь одна только осталась, и мой свояк цезарь — мы на сестрах с ним женаты.
— Дело не в названиях, а в самой сути, Алексей. Империя включает в себя множество разных народов и государств, с разной верой. И рано или поздно все империи либо разваливаются…
Стефан остановился, затянул паузу — раскуривал потухшую сигару, выигрывая тем время для размышлений. Он не был историком, хотя любил ее изучать, читать как научные книги, так и романы. Для любого военного история нужна — тогда на многое начинаешь смотреть иначе. Сейчас Кантемир говорил с царевичем о плоде долгих размышлений, так как посчитал, что выявил закономерности…
Царевич
Глава 40
— Что «либо», ты о чем хотел сказать, Стефан? Империи разваливаются или там иное происходит? Почему ты остановился?
— Не видишь, сигару раскуриваю, любознательный ты мой! Империи гибнут и распадаются, если их правители приводят к тому, что народы, ее заселяющие, начинают думать об отделении. Но стоит пройти короткому периоду внутренней смуты, и империя может воссоздаться снова, но только на принципиально иных основаниях. Возьми в пример ляхов — всю войну наши войска и шведы гуляли по их территории, как заблагорассудится, и там два короля, панство раскололось на множество враждующих между собой партий. Но оно сплошь католическое — православные и протестанты ненавидят ляхов — а их проживает много. На «птичьих правах» живут — пни и улетят, абсолютно бесправные «диссиденты». Так что раздергают со временем Речь Посполитую на части. И вот теперь задам тебе вопрос — определи сроки, и те страны, что покончат с «панской республикой»?!
Стефан спокойно курил и смотрел на задумавшегося царевича. Тот о содержании некоторых слов мог только догадываться, но не морщился, потирал переносицу. И после паузы негромко сказал:
— Православные земли нам отойдут, там русские люди живут. Протестантов прусский король защитит, а католиков, тех, кто не ляхи — под опеку сам цезарь возьмет. И произойдет это лет через шестьдесят, но не позже. Пока ляхи еще сильны, но «крылатых гусар» с каждым годом у них меньше становится, как сипахов у турок. А шляхта в «загоновую» превратилась, на одной милости магнатов живут. И то нам во благо — чем скорее они ослабнут, тем нам будет лучше.
Стефан только головой покачал, изрядно озадаченный — удивил его царевич, что тут скажешь — далеко не дурак, чтобы не писали про него. И тихо произнес в ответ, почти шепотом, хотя и знал, что их не подслушивают, но у князя-кесаря Ромодановского везде есть свои шпионы.
— Ты прав, Алексей, но о многом мы с тобой позже потолкуем, сейчас не время пока, да и не место. Победить войско визиря нужно, а там видно будет, — Стефан покачал головой, и добавил:
— Пройдет столетие, и Швеция перестанет быть империей. Ведь вторгнувшись в Малороссию, король Карл пика могущества своей державы достиг, а потеряв в Полтавском сражении армию, войну проиграл, хотя, как и султан в это еще не верит. Не знаю, пойдет ли он на мир, но пленных отпустил всех, обид не чиня — слово свое сдержал, как и перемирие пока соблюдает, тем самым твоему отцу руки развязал для войны с османами. Это политика, Алексей, а в ней главное достижение выгодного для себя компромисса. Лифляндию и Эстляндию, Ингрию и Карелию с Выборгом царь на шпагу взял и не уступит обратно Карлу. А это начало конца для шведской империи — потеряет со временем, весьма коротким, года за три четыре, свои владения в Померании и Голштинию. Да и войну против свеев прусский король скоро вступит — запомни, так всегда бывает — падающего врага подтолкни. А при немощной армии король Карл Норвегию не завоюет. А затем, лет так через сто, настанет очередь Финляндии — и Швеция скукожится до размеров территории, где проживают только шведы. Вот и все — так заканчиваются притязания на империю. Как говорят итальянцы — финита ля комедиа! Как видишь, все закономерно — одни державы распадаются, но свято место пусто не бывает, всегда найдутся те, кто делит, и кого «разделяют». Вот тут все зависит от умного и дальновидного правителя!
— А почему мы сейчас датчанам и саксонцам не помогаем?
— Зачем делать глупость, таская каштаны из огня для них? Фредерик и Август твоего отца предали, а он хоть и простил, но обиду запомнил. Да и нет у нас выгоды там — ливонского наследия хватает, его бы «переварить». И скажу больше — как только мир со шведами будет заключен, Россия превращается с этого момента в империю.
— Мне батюшка о том говорил, Стефан, потому и к тебе отправил. И про деньги бумажные рассказал мне. И об другом, о чем ты ему наедине поведал, и вещицы странные показывал.