Прямо сейчас
Шрифт:
– Вот сволочи, такую флягу испортили, – сказал он, не видя, что за ним с любопытством наблюдает Паутов. – Во что теперь брусничную настойку затаривать?
– Леха, ты живой? – искренне обрадовался Паутов.
Алексей своим простоватым лицом напомнил ему Артема Алексеевича, Артемку, его погибшего то ли дворецкого, то ли денщика. А не сможет ли Алексей заменить Артемку? Интересно, если спросить у него что-нибудь, чтобы он быстро, не размышляя, ответил, получится у Лехи, как у Артемки, дать по-детски точный прогноз событий?
– Вставай, Алексей, мне нужна твоя помощь, – сказал Паутов.
Алексей сразу забыл о своей боли в затылке и не то чтобы вскочил на ноги, но как мог быстро поднялся. Держась за стенку оттого,
– Да, Владимир Иванович.
– Ответь мне, это важно, – сказал Паутов, думая о том, стоит ли ему объявлять на митинге об окончании своей карьеры, – только говори быстро, не думая и односложно. Вопрос такой: пора валить?
– Кого? – Алексей выдернул из-за пояса свой пистолет и стал им водить туда-сюда, не понимая, кого, в самом деле, необходимо валить, если вокруг, кроме Паутова, все и без того уже ликвидированы.
* * *
В приемной Паутова Виктор стоял в одиночестве. Было ясно, что вечеринка, на которую он рассчитывал, направляясь к Ольге, отменяется. Ольга была поглощена разговором с Дэниелом Дрейком на профессиональные киношные темы. С другом Данилой Виктор перемолвился парой слов, но Данила, похоже, не способен был сейчас думать о чем бы то ни было, если не говорил с Ксенией. Остальные присутствовавшие тут люди Виктора не интересовали. Так что он сел в конце концов в уголке и стал ждать, когда можно будет уйти.
Ксения и Данила встали у окна. Они пили кофе. Без сахара, без сливок, без ничего. За окном Ксения увидела, как из дворца вооруженные люди вывели с пару десятков человек, среди которых она узнала своего любовника и одновременно начальника – гендиректора фабрики резиновых изделий Валерия Болотова. Ксения спросила у стоявшей рядом помощницы Паутова, кто эти люди и почему их вывели под охраной во двор.
– Проверять их, думаю, будут на причастность к заговору, – ответила Клавдия Степановна. – Сегодня многие сюда захаживали, чтобы подлизнуться к Микулову. А кто-то пришел позже, когда Владимир Иванович, был близко от Кремля, хотели, наоборот, помочь нашему президенту. Ничего, с ними со всеми разберутся, кто и зачем сюда приходил.
– А вон тот, в сером пиджаке, у которого от ветра сейчас галстук на плечо залетел, – он когда здесь появился, вы не видели?
– Он к Микуловскому министру безопасности, к Чернеге, на прием приходил. Сума переметная.
* * *
Через полчаса Паутов, как и обещал, вышел на Красную площадь. На специальном помосте у Мавзолея Ленина стояли рядом с Паутовым те, кто так или иначе помогал ему сегодня или просто был рядом с ним на пути от подмосковной сосны к Кремлю. Здесь были оперативники Андрей и Алексей, Дэниел Дрейк, Данила, Виктор, Ольга, Ксения и даже писатель Кутыкин.
Паутов подошел к трибунке, на которую его пресс-секретарь заблаговременно положил листочки с тезисами доклада. Первым делом Паутов предложил почтить минутой молчания погибших на улицах мирных граждан и тех, кто, находясь на службе в вооруженных силах, пытался защищать мирных граждан от изменников. Конечно, Паутов пообещал семьям погибших и раненных всяческую поддержку. Потом пустился в рассуждения о России и Белоруссии, объединивших свои судьбы, и всякий раз, как он делал паузу перед следующим абзацем, толпа заходилась аплодисментами.
Видеокамера, прикрепленная к длинной штанге, которая торчала из крыши американского автобуса, то показывала толпу отстраненно, с высоты, то выхватывала отдельных граждан крупным планом. Попал в кадр и Чистяков, известный поборник прав, свобод и общественной справедливости. Он стоял с благостной улыбкой на лице, как и окружающие, и трепетно внимал словам Паутова. А когда все аплодировали, то и он хлопал в ладоши.
Закончил свою речь Паутов довольно неожиданно – и для пресс-секретаря, и для собравшихся позади помоста чиновников, да вообще для всех, – он объявил, что через год непременно состоятся выборы президента России и что сам он при этом не будет выставлять свою кандидатуру.
Люди на площади снова стали аплодировать.
Паутова эта реакция слегка задела, он-то надеялся, что в ответ послышатся крики протеста, свист и улюлюканье. Но так или иначе, принятое и оглашенное им решение принесло Паутову облегчение, которого не могла омрачить странноватая реакция подданных.
…Обратил внимание на эту реакцию и наблюдавший за митингом по интернету зам руководителя ФСБ Копулов. А еще ему показалось неправдоподобным поведение на Красной площади борца с коррупцией Чистякова, который был бескомпромиссным политическим противником Паутова. Размышляя над этими фактами, Копулов припомнил метод своего старинного товарища по секретной службе, ныне покойного Лени Прибыткова – метод был прост и заключался в том, чтобы искать виновных в каких-то бедах не только среди врагов, но и среди своих. Это называлось «поискать Поликарпова». И по здравом размышлении Копулов решил, что в данном случае «Поликарповым» был советник президента Аркадий Прибытков, сын Леонида Прибыткова. На следующий же день это подтвердил и донос одного из соратников Чистякова, который сотрудничал с ФСБ и рассказал о трубках с таинственной мутной жидкостью. Когда Копулов вызвал Аркадия Прибыткова к себе, тот довольно быстро сознался, что подговорил Чистякова организовать разбрызгивание кенозина на Красной площади. Однако добавил, что сделал это не со зла, боже упаси, а наоборот, чтобы обеспечить Паутову полную поддержку толпы. Копулов сделал вид, что поверил, хотя при сопоставлении времени разбрызгивания кенозина и времени, когда Паутов принял решение выйти на митинг, стало очевидно: Аркаша именно что мстил Паутову. За что был на пять лет сослан в Якутию, работать менеджером управления оленеводства в администрации губернатора, без права выезда с территории региона. Туда же и на тот же срок, к слову, отправился директор фабрики резиновых изделий Валерий Болотов. Разумеется, ставший теперь бывшим директором фабрики, как и бывшим любовником Ксении.
…Митинг на Красной площади продолжался. Паутов прокашлялся и, когда аплодисменты смолкли, заговорил о тех, кто помог ему сегодня. Особо выделил Данилу и Дэниела Дрека.
Им толпа тоже с энтузиазмом рукоплескала.
– Ну что ж, – сказал Паутов в микрофон. – Я бы хотел предоставить слово одному из моих спасителей. Это Данила…
Пресс-секретарь Паутова заглянул в папку со своими бумагами и, подступив сзади, подсказал ему:
– Емельянов Даниил Антонович, программист.
– Данила Емельянов, – представил его Паутов и публика зааплодировала. – Что называется, простой человек, программист, – продолжил Паутов в микрофон. – В это опасное и тяжелое для страны время он проявил свои лучшие гражданские качества…
Паутов еще некоторое время говорил лестные слова о Даниле и вообще о российской молодежи, о том, что возлагает надежды на новое поколение, и всякое такое прочее. Ксения была преисполнена гордости за Данилу и за себя, его девушку, каковой она окончательно решила стать. А сам Данила, между тем, с ужасом пытался сообразить, что он мог бы сказать всем этим людям на площади, а еще – сотням тысяч, возможно, миллионам людей, которые смотрят в этот момент онлайн-трансляцию. Никто не предупреждал Данилу, что ему придется выступать, а он был неважным оратором, и знал это. Собственно, пресс-служба Паутова и не планировала, что будут какие-либо другие выступления, помимо президентского, потому что Паутов еще в своем кабинете предупредил пресс-секретаря, что очень устал и что все должно пройти максимально быстро. Если бы не это обстоятельство, для Данилы, конечно, была бы заготовлена хоть пара прочувствованных абзацев на отдельном листочке.