Прямо сейчас
Шрифт:
– Вы из ФСБ? С каких это пор ваша контора помогает таким, как я?
– Вот прямо с этих самых. Но второго шанса мы вам не предоставим, найдем политиков помоложе, поамбициознее. Решайтесь, – Прибытков взял одной рукой руку Чистякова, другой рукой вложил в нее стержни с кенозином. – А меня здесь не было. Я вам ничего не давал. Вы ничего не разбрызгивали. Никто ничего не узнает, гарантирую, потому что вещество улетучивается без остатка минут через пятнадцать и никак потом не определяется. Ну, чего вам терять? На данный момент вы уже всех своих перспектив лишились: теперь Паутова
– Постойте. А на меня это… вещество не подействует?
– Нет, если ближайший к вам очаг распространения будет на расстоянии метров тридцать от вас, – Прибытков решительно зашагал к джипу и с ухмылкой тихо пробормотал: – Или сто. Или двести, как у гранаты. Вот и проведем эксперимент в полевых условиях.
* * *
– Господи, что я наделала? – шепнула Паутову Леночка, когда они разомкнули уста. – Никто не должен был знать про нас.
– Все к лучшему, – шепнул в ответ Паутов и улыбнулся. – Теперь я как джентльмен просто обязан на тебе жениться.
Придворный телережиссер выключил камеру, снял с головы большие наушники и, протягивая их Паутову, сказал:
– Владимир Иванович, вы сейчас не в эфире, так что можете отдохнуть, но мне вот ассистент сейчас доложил: народ хочет видеть вас на Красной площади. Послушайте.
Паутов взял коромысло с наушниками и приблизил один из них к своему уху.
– Па-у-тов, вы-хо-ди! Па-у-тов, вы-хо-ди! – послышалось из наушника многоголосое скандирование.
– Что я им, Дед Мороз, что ли? – сказал Паутов, но было видно, что он польщен. – Как дети на елке, ей богу.
Режиссер мимикой своего подвижного лица и жестами как бы спросил: а почему бы и нет?
– Поздравляю, Владимир Иванович, мы так переживали за вас, – сказал откуда ни возьмись появившийся в кабинете пресс-секретарь Паутова. – А эту идею я как ваш пресс-секретарь поддерживаю – пойдите на Красную площадь. Кто сказал, что митинги – это только для оппозиции? Отлично будет смотреться в новостях: стихийный митинг на Красной площади в поддержку президента. И это честный многотысячный митинг, их туда никто из госучреждений за отгулы не пригонял.
– Даже не знаю. Без всякой подготовки?
– Поздравляю, Владимир Иванович, с победой! С точки зрения безопасности на Красной площади через полчаса все будет под полнейшим контролем, – прибавил замминиста внутренних дел, тоже откуда ни возьмись выросший рядом с Паутовым. – Полиция в форме уже рассредоточивается, чтобы поделить площадь нашими сотрудниками на сектора, и конечно, сотрудники в штатском тоже сейчас будут на каждые пять квадратных метров по одному.
– Помост с трибуной для вашего выступления сейчас к Мавзолею приставим, это мы живо, – проинформировал Паутова еще один откуда ни возьмись выскочивший подчиненный, на сей раз это был мэр Москвы.
– Хорошо, – сказал Паутов, – через полчаса выйду к людям. Работайте, готовьтесь.
Паутов поднял голову, огляделся и с удивлением обнаружил, что кабинет наводнен всякого рода высокопоставленными чиновниками, желающими разделить с ним радость победы, а его Леночка оттеснена ими куда-то, ее вообще нигде не было видно. Отовсюду неслось:
– Поздравляем, Владимир Иванович! Мы так волновались за вас.
Паутов понял, что Леночка, скорее всего, ушла. Он хотел спросить у окружающих, где она, но запнулся, не зная, как ее им назвать – не Леночка же. А как? По фамилии? В любом случае это будет выглядеть как-то неестественно и, пожалуй, глупо, подумал он.
– Так, мне надо привести себя в порядок, – громко сказал Паутов. – Давайте-ка все, я хочу побыть один. Быстро!
Чиновники немедленно потекли вон из кабинета. Паутов подошел к своему рабочему столу и взялся за телефон.
– Клавдия Степановна, вы на месте? – спросил он, услышав в трубке голос своей помощницы из приемной.
– Я с утра на месте, как полагается, я ждала вас, Владимир Иванович, – ответила она. – Господи, вся эта стрельба у вас в кабинете, и вообще, весь этот ужас, я так рада, что…
– Хорошо-хорошо, – остановил ее Паутов. – У меня к вам просьба. Вернее, две. Первая: задержите у себя людей, с которыми я в Кремль пришел, включая иностранца этого, как его, Дэниела…
– Дрейка. Ой, с удовольствием. И не мечтала агента 707 рядом увидеть.
– Да, предложите им чаю, там, кофе. А всех этих докладчиков – попросите в зал совещаний уйти.
– Хорошо. Это всё?
– Нет, это до сих пор была первая просьба. А вторая – соедините меня по телефону с… Леночкой. Да, с моей Леночкой. Где она, не видели?
– Она уже уехала из Кремля. Сейчас соединю.
– Нет. Если уехала, то не надо. Я потом сам ей позвоню.
Паутов остался в кабинете один, если не считать трупы. Паутова мертвые особо смущали. Кто-то, кажется, замминистра МВД, сказал ему, что не нужно ничего менять в обстановке, сейчас приедет бригада следователей и криминалистов, чтобы все оформить как полагается. Что ж, пусть пока лежат. «Ничего не меняйте в обстановке» – надо ж такое про мертвых сказать! Паутов посмотрел на почившего Микулова, тот так и сидел в кресле.
«Ты стал обстановкой, Антон Максимович, мебелью, – подумал Паутов. – И я тоже могу скоро стать мебелью. Сколько мне еще жить? Десять, двадцать лет? И всё. Потом стану мебелью истории. Эта работа меня доконает. Может, прямо сейчас на митинге эффектно заявить, что на следующих выборах не буду выставляться на должность?»
– Черт! Где я? – сказал вдруг один из трупов и пошевелил ногами, которые только одни и были видны Паутову за рабочим столом.
Паутов вздрогнул. Кто там воскрес? Туда вроде Алексей отлетел. Или это кто-то из Микуловских телохранителей? В суматохе перестрелки не очень-то запоминаешь, кто куда отлетает. Паутов осторожно заглянул за стол и увидел, как оперативник Алексей (а очнулся именно он) сел, опершись спиной о стену, и потирая левой рукой ушибленный затылок, достал правой рукой из-за пазухи стальную флягу. Фляга была смята застрявшей в ней пулей.