Прямой эфир
Шрифт:
Марк Даянов тоже появился в холле ДК и о чем-то горячо разговаривал по мобильному телефону. У Андреева екнуло в душе — вдруг это тот самый роковой звонок, от которого Марк не сможет отказаться? Стас пожалел, что президент появился заранее. Надо было ему просто приехать к концу эфира, когда изменить уже ничего нельзя. Но об этом Андрееву сейчас уже нельзя было думать.
Прежде чем подняться на свое место на балконе, Стас еще раз осмотрел пиджак, почищенный Настей. Пятно не бросалось в глаза, но его все-таки можно заметить. Стас вставил в ухо маленький наушник, и спросил в
— Свет! Сколько реально времени осталось?..
— Шесть минут, — прозвучал в наушнике голос режиссера. — Техкомплекс на одну минуту задерживает эфир по своим причинам.
Стас набрал в легкие воздуха, пытаясь заставить себя максимально собраться. Эта программа принципиально отличалась от всего, что раньше делал Андреев. Здесь он и двое других ведущих обязаны импровизировать. Говорить незапланированный текст, задавать неподготовленные вопросы. Придется этому учиться. На глазах у половины города.
Он подхватил листочки сценария (пусть они будут в руках — это выглядит естественно), и поднялся со стула, чтобы выйти на ярко освещенный мощными лампами пятачок на самом верху не менее ярко освещенной лестницы. «Наверное, в войну из окопа так же не хочется вылезать», — мелькнула в голове мысль. Но на волнение и страх уже не оставалось времени. «Доспехи бога!» — еще раз подбодрил он себя, одергивая пиджак — почему-то понравилась эта фразочка.
— Сначала заставка, потом ставлю ваш выход по коридору, потом ты в эфире и сразу говоришь. Понял?!.. Минута осталась, — скомандовала в наушнике Светка.
На Стаса дали мощный свет. Он старался не щуриться. И кожей почувствовал, как все повернулись и смотрят прямо на него. Разглядел Настю и Игоря, замерших в разных концах холла с микрофонами, почему-то одинаково прижатыми к туловищу. И над всем этим три ряда плотно сидящих зрителей-массовки. Стасу вдруг стало весело, что все наконец-то начинается и теперь уже никуда не деться.
— Поехали! — улыбнулся он, достаточно уверенно, обращаясь ко всем.
На нескольких мониторах расставленных в разных точках зала закрутились начальные кадры заставки — произведение компьютерщиков «Ориона». На экране суфлера, прикрепленного под ближайшей камерой, читались первые слова подводки-приветствия, сочиненной им еще днем: «Здравствуйте! «Орион-ТВ» представляет совершенно новую программу»… Андреев мгновенно понял, насколько от этой подводки разит какой-то рекламщиной, как от роликов «Орбит» или «Даниссимо». Эти слова никуда не годились.
— Настя, Игорь, — предупредил он, используя последние секунды. — Я первую подводку по-другому скажу. Не то совсем насочинял. Попробую просто сказать, что думаю.
Он заметил, как ребята кивнули. Марк Даянов, кажется, тоже что-то им указывал со своего места, но тут кадры, как трое ведущих маршируют по темному коридору, кончились. На всех экранах Андреев увидел себя, стоящим на ярко освещенной лестнице, и выпалил, стараясь не «тормозить»:
— Добрый вечер! Телеканал «Орион-ТВ» в прямом эфире! А это значит, вы все увидите, как есть. И то, что у нас получится, и если вдруг что-то пойдет не так — вы увидите все! Никто в нашем городе еще такого не делал. Программа настолько новая, что у нее нет пока даже названия! Мы ждем, что его подскажут зрители. А в студии для вас работают Анастасия Миронова, Игорь Ковальчук…
— И Станислав Андреев, — вовремя подхватила Настя, как они и договаривались.
— …А за нами весь телеканал «Орион»: режиссеры, операторы, осветители, которых вы не увидите, но которые здесь, рядом, и которые тоже стараются, чтобы вам было интересно. Подарите нам этот свой воскресный вечер, проведите его с каналом «Орион». И пожелайте нам удачи!
Дальше по плану полагались анонсы сюжетов. И они начались вовремя, как и запланировано, хотя последние слова приветствия оказались не такими, как в сценарии.
Программа началась.
Шла пятнадцатая минута прямого эфира. Эксперт — завкафедрой архитектуры Строительной академии Вадим Германович Сушинский, на которого были направлены студийные камеры, казалось, озадачен вопросом молоденькой телеведущей. На большом плазменном экране стоп-кадром застыл особняк сына губернатора, наполовину скрытый высоким бетонным забором. Аудитория замерла в ожидании.
— Так сколько может стоить такой особняк? Как вы думаете? — повторила вопрос настырная ведущая.
Все уже знали, кому принадлежит этот домик. Потому что сначала был показан сюжет про тайную съемку, закончившуюся конфликтом с бдительной охраной. А еще в сюжете «синхроны» женщин, возмущающихся стройкой в парковой зоне, и вызывающим богатством будущего особняка, шли вперемешку с прямыми высказываниями губернатора из видеоархива, где Захаров, раз за разом настойчиво повторял, что виллы на Лазурном берегу не строил. А завершался сюжет рассказом, как Захарову-младшему, на выборах прочат выгодное место в списках партии власти. А значит, в придачу к особняку молодой человек скоро получит и депутатский мандат, вместе с парламентской неприкосновенностью.
— Точнее, тогда у него будет узаконенная неприкосновенность, а фактическая неприкосновенность у сына губернатора Захарова уже есть…
Это Стас уже сам сказал в камеру. И после этих слов в студии повисла пауза. Программа перешагнула опасную черту. Никто из присутствующих не смел представить, что всемогущего «деда» можно так вот «прикладывать», в прямом эфире на глазах многотысячной аудитории. А в том, что, «засветив» неблаговидные дела «семьи», прикладывают самого губернатора, никто не сомневался. Это шокировало. И гости студии еще не могли это переварить. Хотя уже понимали, что невольно участвуют в каком-то бунте.
И тут Настя добила вопросом, о том, сколько же это может стоить? Все замерли. Еще две минуты назад, сидя на своих местах, приглашенные эксперты чувствовали себя в безопасности, и только со стороны наблюдали, как журналисты телешоу забредали все глубже в интимное логово власти, и это даже приятно щекотало нервы. Но теперь, вдруг получалось, что и сами приглашенные эксперты могут остаться беззащитными перед микрофоном, когда все внимание уже на тебя. А промолчать оказывалось стыдно перед знакомыми справа и слева в студии!