Прямой эфир
Шрифт:
— Спросить тебя хотел, — возник рядом со Стасом щупленький сорокалетний журналист Гена Шестаков, которого коллеги пренебрежительно звали Генс. — Ты в курсе, что Марк теперь работает на Семеныча, и вы свою новую программу «мутите» на бандитские деньги?
Стас не любил Шестакова. За суетливость, за отвратительный и неистребимый перегар изо рта, за неряшливо мятый пиджак и привычку вечно клянчить взаймы рублей двадцать-тридцать.
— Чушь какая-то, — удивился Стас, но почувствовал внутри тот неприятный холодок, который служит верным признаком, что неожиданная информация может соответствовать действительности.
— Э-э, брат, да ты, похоже, не в курсах… — триумфально протянул Генс, с удовлетворением аутсайдера, только что утершего нос коллеге стоящему выше в неофициальной табели о рангах. И тут же сорвался вслед за очередным официантом. — Эй, коньячок далеко не уносите!
Андреев же остался обескураженным, не представляя — можно ли доверять внезапно свалившейся на него тревожной информации? Когда-то Шестаков был сильным журналистом. Про таких говорят — язва. Но въедливый характер вкупе с пьянством привели к тому, что на одном месте больше полугода его нигде не могли вытерпеть. Уже не осталось в городе редакции, где бы Генс не поработал и откуда бы он не уволился со скандалом. Теперь писал внештатно в разные издания за грошовые гонорары. Да когда случались выборы, сочинял анонимные пасквили в предвыборных штабах. И все сильнее терял квалификацию.
Хотя несколько сильных информационных источников, оставшиеся с прошлых времен, еще держали его на плаву. У Генса был свой блог в Интернете, куда многие коллеги украдкой захаживали и почитывали, не раскопал ли безумный Шестаков какой-нибудь новый скандал? Правда, это случалось все реже и реже.
Наскучившая всем официальная часть мероприятия никак не могла закончиться. Главный москвич — культурного вида блондин-олигарх — еще произносил свой короткий спич.
— Говорят, что хорошее дешевым не бывает! — Свободно и уверенно, не путаясь в словах, и не по бумажке говорил москвич. — Но наша компания стремится опровергать неопровержимое. И нам это удается! Сегодня мы называем наши цены разумными. Это, если хотите — цены с человеческим лицом…
Стас про себя отметил яркую фразу. Для полутора минутного заказного сюжета, по заявке рекламного отдела «Орион-ТВ», нужен синхрон. «Цены с человеческим лицом», сказано коротко и емко, рекламодатель не даром сделал акцент. Интересно, этот парень сам выдумал такую формулировку? Или над ней два месяца потел весь пиар-отдел его компании? Впрочем, не важно, теперь «Сэйл-мастерз» имеет право тиражировать удачный рекламный девиз в каждом новом городе, где этот бизнес-спрут федерального масштаба, открывал свои огромные магазины. Разрастаясь по стране, и разоряя местных торговцев, не выдерживавших конкуренции с ценами, у которых, оказывается, тоже бывает «человеческое лицо».
Официальную часть можно было сворачивать. Москвич выдал главную фразу, и все сказанное дальше было только лишней оттяжкой времени. Но предстояло еще выступление первого вице-мэра.
Андрееву же не давало покоя — откуда Генс Шестаков взял, что Марк связался с Семенычем? Еще раз, мысленно представив себе плюсы и минусы, которые умный Марк сумеет извлечь из такого союза, Андреев решил, что дыма не бывает без огня. Следовало немедленно разговорить легко хмелеющего, мерзкого коллегу. Поэтому Андреев начал оглядываться, разыскивая — у какого края стола ошивается Шестаков? Но тот уже сам приближался к Стасу, донимать разговорами.
— Пиздец всем нашим торговцам электроникой, — заявил Генс, явно приободрившись после выпитого, но не заглушив запах кислого перегара изо рта. — Я второй этаж посмотрел, где у них телевизоры. У нас таких цен просто нет. Проигрыватель DVD стоит полторы тысячи рублей. Ты такое где-нибудь видел? Скоро в наших магазинах ни одного покупателя не останется — все сюда перебегут. И пойдут у них сокращения штатов, сколько продавцов на улице окажется — слабо вопрос такой задать?
Руки у Генса все еще дрожали. Он не удержал в пальцах будербродик с красной икрой, который шлепнулся, разметавшись по сверкающему полу.
— Официант! — небрежно скомандовал хмельной Генс, требуя быстрее убрать. Сам же не переставал наседать на Стаса с разговорами. — Сейчас нас подкармливают икрой и деликатесами. А завтра, когда здесь давка начнется, держиморды из охраны начнут телекамеры ладошками закрывать. И хоть бы одна блядь это потом показала. Всем долларами рты заткнут. А ведь будет давка. Как думаешь?
— Похоже, будет, — согласился Стас.
— Своих-то пошлешь снимать? Толпа утром запросто может стеклянные двери вынести, — не унимался Шестаков.
— Пошлю, — кивнул Стас. — Скандал есть скандал.
— И у тебя сюжет в последний момент снимут из выпуска. Вот увидишь, — предсказал Генс с ехидной ухмылкой.
Официальная часть закончилась стихийно. Гости сосредоточились у столов, и принялись щедро накладывать себе живописные деликатесы. Гомон теперь, наверное, был слышен даже на втором этаже торгового зала. Блондинистый московский олигарх в окружении сразу нескольких журналисток что-то им оживленно надиктовывал. Андреев решил, что настал подходящий момент отвести Генса в сторонку, чтобы потолковать без лишних ушей. Однако того не сразу удалось оторвать от стола. Шестаков последовал за Стасом, только схватив два бокала коньяку — в каждую руку.
— Я, в общем-то, мало знаю, — признался Генс, когда они зашли между стеллажей с полками товаров бытовой химии. — Но источники у меня надежные, ты знаешь. Наоборот, рассчитывал у тебя что-нибудь выведать дополнительно. Если даже тебе чего-то недоговаривают, значит, используют втемную. Или ты лукавишь?
— С чего мне лукавить? — зло огрызнулся Стас. — Ничего об этом не слышал. Думаю, фуфло.
— А я так не думаю, — осклабился Генс, торопливо отхлебывая коньяк. — Подставит вас ваш любимый еврей, а сам в Израиль свалит!
Оглянувшись по сторонам и, убедившись, что закрыт от охранных камер видео наблюдения, Шестаков спрятал в сумку пустой бокал из-под коньяку.
— Ну ты уж совсем не заговаривайся, — зло бросил в ответ Андреев. Ему даже стоять рядом с Шестаковым было противно, такой прилив брезгливости он испытал.
— Ты допиваешь? — спросил Генс, кивнув на полупустой бокал в руке Андреева. — Отдай мне, а то дома пить не из чего. Экспроприирую экспроприаторов, обирающих русский народ.