Прямой эфир
Шрифт:
Стас быстрым глотком прикончил коньяк, отвернулся и пошел, стараясь не слышать, как за спиной, пряча в сумку второй украденный бокал, Шестаков злобно и пьяно бормочет:
— Наворовали, сволочи. Еще два гипермаркета строят. Всех нас сделают чайниками…
Возвращаясь в редакцию, Стас уговаривал себя не злиться. Ведь злиться стоило не на Шестакова, а на себя самого. Марк затеял многоходовую игру. И раз многое не договаривает, в этой игре роль для Стаса уже отведена. Роль пешки, в лучшем случае — легкой фигуры. Роль незавидная, потому что пешками и легкими фигурами принято жертвовать. И теперь получалось, что даже вот этот дешевый Генс в курсе затей Марка, больше чем Стас, формально — ближайший соратник?
Стоило задуматься. Не быть слепым орудием Марка, не увлекаться чужими играми с фанатичной преданностью боссу. Важно не поддаваться обаянию президента «Ориона» и приглядывать за ходами Марка.
По-хорошему, Стас понимал, что должен быть благодарен Шестакову за неприятную правду. (Правда, вообще, редко приятна на вкус — тот ли еще деликатес.) Однако вместо благодарности за предупреждение, он чувствовал гадливость к опускающемуся коллеге. Но раздражение помогало отвлечься от главной догадки, в которой он боялся себе признаться. Упоминание бандита Семеныча и недавнее убийство чиновника складывались в одну леденящую цепь. «Стартовый выстрел выборов»… «Журавлева могли убрать те, кто хочет не дать губернатору переназначиться»…
Стас верил, что в какие бы игры ни играл Даянов, как бы жестко не отстаивал он свой бизнес — президент «Ориона» сумел пройти жестокие 90-е годы, не шагнув за грань, где бизнес переходит в кровавые разборки. После чего жизнь подменяется цепочкой подлостей, а единственным мотивом остается — увильнуть от смерти любой ценой.
Но Семеныч?! Это же чистый криминал! Там действительно понятия и законы из другого мира. И не факт, что Марк там сможет на что-то повлиять. Впрочем, оставалась ведь и вторая версия: бывшего управделами могли убрать свои? Пуля ведь могла прилететь и оттуда?..
Андреев рассчитывал спастись от тревожных мыслей испытанным способом — уйти с головой в суету подготовки очередного выпуска «Новостей». Но в редакции ждал еще один неприятный сюрприз.
— Стас, надо поговорить, — озабоченное лицо Светки, не предвещало ничего хорошего.
Они вышли на крыльцо и закурили.
— Сережа Малышев начудил, — негромко заговорила Светка, стараясь, чтобы ее не слышали снующие мимо сотрудники телекомпании. — Не нравится мне один его сюжет. С утра уехал «скорую помощь» снимать, но привез сразу два сюжета. Один — потрясающий, как всегда, на нерве. А второй — о том, как банк «Честный» дарит городской станции «скорой помощи» два микроавтобуса с мигалками. И там все по полной программе: синхрон президента банка — какую социальную ответственность они несут; синхрон вице-мэра, как город благодарен «Честному» банку, и так далее…
— «Джинса»?..
— Ну а что это еще может быть? Малышев же не мальчик-стажер.
— Совсем Серега покатился. Взятки пошли, — Стас с тоской представил себе разборки, которые придется сейчас устраивать. — Ладно. Сначала надо посмотреть, — решился он, выбрасывая сигарету.
— Скоро все начнут налево работать и взятки брать, — раздраженно пообещала Светка. — Сколько можно зарплату задерживать? У Марка все игры свои какие-то, а людям же надо семьи как-то кормить. Я их не осуждаю. И знаешь, дальше буду на такое просто глаза закрывать. Марк уже про совесть забыл совсем…
Проходя через корреспондентский зал, краем глаза Стас успел заметить, что Сергей Малышев все еще в редакции, сидит за компьютером и не отрывает взгляд от монитора.
— Давай сначала первый сюжет посмотрим, — предложил Стас, включая аппаратуру. — Подсластим пилюлю.
Первый сюжет оказался о том, как в больницу «скорой помощи» привезли мальчишку, сбитого машиной. Врач уговаривает заплаканную мать дать согласие на операцию, а та не дает. Женщина категорически против переливания крови, которое мальчику обязательно понадобится. Семья из секты «Община праведных». Их вера не позволяет допустить переливания чужой крови.
Вся сцена происходит в приемном покое больницы. Крупно снято лицо молодого доктора: сбившаяся медицинская шапочка салатного цвета, блестящий от пота лоб, недоумевающие глаза. Руки, держащие лист бумаги и ручку, растерянно и неловко.
— Вы поймите, если не сделаем переливания крови, он может умереть. Просто угробим парня, — пытается убеждать он мать. Звук немного глуховат, потому что записан на «пушку» — встроенный микрофон в телекамере, но это только добавляет эффект подлинности.
— Значит, судьба ему такая уготована. Бог дал, бог и взял, — кротко возражает щупленькая мать ребенка. Врач непроизвольно подпихивает женщине листок и ручку, та сторонится.
Дальше идет рассказ о секте и о том, какие догматы не позволяют ее членам соглашаться на переливание крови другого человека. Еще круче финал сцены — где женщина с тихой угрозой предупреждает доктора, что если тот тайком перельет донорскую кровь и «опоганит» мальчика, то ему будет плохо, и кара настигнет не только небесная. И финальный «стенд-ап» самого журналиста перед зданием больницы: «Началась операция, удалось ли спасти ребенка, мы вам расскажем в вечернем выпуске «Новостей». Сергей Малышев, Илья Фролов, телекомпания «Орион».
— Спасли мальчика? — спросил Стас.
— Вроде бы да, — сказала Света. — Серега должен дозвониться и узнать точно.
— Ну, давай второй сюжет.
Со вторым сюжетом все стало ясно с первых же кадров. А когда пошел синхрон банкира, с характерным, мясистым лицом, начавшего распространяться про заботу о детях-сиротах и про долг перед обществом, Стас нажал на «стоп». Дальше смотреть эту пакость не было сил.
— Там еще начальник департамента мэрии чуть в жопу их не целует, и название банка «Честный» повторяет дважды, — пожаловалась Светка.
Стас решил поговорить с Малышевым, не привлекая лишнего внимания. Проходя через журналистский зал, он просто вызвал его покурить. Но, видимо, слух об очередном прегрешении пьяницы Малышева уже гулял по редакции. Журналисты сидели притихшие за мониторами, предвкушая «разбор полетов».
— Серега, что за фигня с этим банком «Честный»? — без предисловий начал Андреев, как только они остались без свидетелей.
— Митрич, ну так вышло, сам не знаю как, — вздохнул журналист. От него крепко разило перегаром. Видимо, в ожидании неприятностей, Малышев успел где-то хватануть для храбрости пива или чего покрепче.