Пряничные туфельки
Шрифт:
Ей только и надо было, что в приличном виде явиться в обитель. В красном нежелательно. А там тётя ссудит деньгами, и можно будет приобрести скромный, но соответствующий положению гардероб на первое время.
– Сойдёт для служанки, – усмехнулась Мара, и, тяжело опершись на стол, потянулась и погладила сатин. – Хотя и неплохой. Не жёсткий.
Приказчик посматривал косо и не спеша складывал синюю шерсть, которую поторопился услужливо развернуть.
– Позовём Рика, спросим? – не унималась Мара, желающая принарядить Ринну, но та решительно отказалась.
Не хватало
– Я куплю готовое платье, Мара.
– Это у нас есть, – сообщил приказчик, – желаете? – и, не дожидаясь ответа, громко постучал ножницами по столу.
Выбежавшей из боковой двери девушке он показал на Ринну.
– Эсса платье желает…
– Ну взгляни, – вздохнула Мара и повернулась к другой циркачке, которая тараторила что-то про полосатый холст.
Девушка увлекла Ринну за загородку, и принесла и бросила на лавку ворох платьев.
– Выбирайте, эсса...
Платья были простые, из дешёвой ткани, такие, что легко подгонялись по фигуре шнуровкой. Как сказала Мара – сойдёт для служанки. Ринна примерила несколько и выбрала то, что казалось чуть лучше прочих – цена была смешной.
– Вот что, милая, мне надо уйти. Поможешь? – она высыпала в ладонь приказчицы несколько лишних монеток. – И где тут почта?
– Хорошо, эсса, – девушка кивнула, опасливо огляделась, и, схватив Ринну за руку, отвела её через коридор к заднему выходу. – Вот, идите прямо и прямо, не сворачивайте и мимо не пройдёте.
Почтовая контора и должна быть недалеко, где-нибудь на углу площади - в Ленгаре они всегда поблизости от тракта и рынка. И последнее время, если верить секретарю Клайка, почта в Руате стала работать лучше, ей даже можно доверять.
Ещё вчера Ринне Венеш и в голову не пришло бы тайком разыскивать почтовую контору, чтобы отправить письмо.
«Решение за вами. Я лишь надеюсь, что вы передумаете...»
Приземистое здание почты нашлось быстро. Ринна положила на стойку монетку и попросила бумагу и чернила. О Пламя, бумага была серая, в чернильнице плавала муха, а перо удалось заточить со второй попытки. Ринна постаралась отрешиться от этих досадных мелочей. А что подумает тётя Астерия, получив от неё письмо на такой бумаге… тоже мелочь, в конце концов.
«Здравствуйте, дорогая тётя, да осенит Вас Ясное Пламя. Любящая Вас племянница Ринна Венеш как никогда нуждается в помощи и поддержке. При этом я искренне надеюсь не слишком Вас затруднить. Я сейчас в Раби, а через несколько дней прибуду в обитель...»
Тётя Астерия её понимала и поддерживала. И настаивала, чтобы Ринна даже не помышляла о смиренной монашеской жизни – к этому надо иметь призвание. Нет, замужество, только замужество! Это долг женщины.
Всё так, но со свершившимся замужеством тётушка её не поздравит. Она непременно поможет с деньгами и разводом.
Перо дрогнуло, и на лист легла жирная клякса. Ужасно, но переписывать некогда. Ринна добавила извинение и попросила сургуч.
Вот если бы Рик совсем ей не нравился! А руки у него были холодные и потные, как лягушки. Но у него тёплые и сухие руки, твердые от мозолей – от мозолей, которые оставляет рукоять меча, такие же есть у Клайка… только меньше. И так приятно было держать его за руку!
Это письмо следовало написать! Чтобы не было пути в сторону, не было искушения действительно остаться с Риком ещё ненадолго. Согласиться с его правом что-то требовать. Казалось, что если начать уступать в мелочах, то каждая очередная уступка будет даваться проще и легче, и…
Так нельзя.
Она вышла из прохладного, сырого здания почты на солнце. Следовало перейти дорогу и вернуться на торг. Конечно, её уже хватились.
По пути она остановилась у палатки с пряностями. Специи пахли одуряюще – как им и следовало. Дорогой, иноземный товар. Она оглядела выставленные на обозрение мешочки – ну да, есть всё, только выбирай. Взять корицы? И немного мускатного ореха? Хотя бы чтобы заправить кашу.
– Чего желает эсса? – торговец придирчиво ощупал её взглядом.
– Попробовать корицу.
Торговец зачерпнул мерочкой-напёрстком немного коричного порошка и протянул Ринне. Она понюхала, высыпала на ладонь и лизнула.
Запах корицы – запах счастья, уюта и спокойствия, когда всё хорошо и о тревогах можно забыть. А любовь, должно быть, пахнет корицей с мёдом и имбирём. И ещё корицей с имбирем и мёдом пахло от рабочего стола Ноны…
Ей нравится Рик. Ещё немного, и она совсем примет эту простую истину. С самого начала она даже злилась на него не по-настоящему, когда он зачем-то торговался с ней за золотые! И будь он благородного происхождения, чтобы брак с ним не унижал дочь Венешей…
– Вам не по душе корица, эсса? Вы, наверное, не смыслите в настоящих специях!
– Смыслю достаточно, – она вернула мерку, – правда, не разобрала, что это за смесь.
– Да что вы, эсса?! – глаза торговца заметались.
Кто-то мелкий и шустрый выскочил из толпы, с размаху врезался в Ринну, чуть не сбив с ног, пробормотав извинения и бросился бы прочь, если бы чья-то рука не схватила его – и под ноги Ринне упал её кошелёк.
Рик. Каким-то чудом оказался рядом.
– Проваливай, – бросил он воришке, нагнулся и поднял кошелёк, но Ринне отдавать не стал. – Ты так беспечна, жёнушка, – от его голоса повеяло не мёдом с имбирём, а жгучим перцем с… да, пожалуй, что и с мёдом, с тёмным горьковатым мёдом. – купила всё, что хотела?
– Я хочу пять палочек корицы и пять целых мускатных орехов, – она взглянула в глаза Рика, и там тоже был жгучий перец. – И целый имбирный корень, вот этот, – она показала, – и ещё три мерки немолотого черного перца.
– Я вижу тут и молотые специи. Зачем тебе утруждаться, любовь моя? – заметил Рик, никак не показав недовольства.
– Ах, дорогой, так надёжнее! – она сладко улыбнулась.
Как ни странно, цену торговец не заломил, даже назвал чуть ниже, чем она ожидала. Рик спрятал свёрток в свой поясной карман. И ничего больше не сказал, когда они отошли. Совсем ничего. И за руку брать не стал, но пошёл на полшага следом, и Ринна ясно чувствовала, что больше ей не ускользнуть.