Прыгуны во времени
Шрифт:
– Где находится Африка? – поинтересовался тут же мальчик.
– Очень далеко. Где-то по ту сторону океана.
– Я смогу поехать туда, когда вырасту? – не унимался Джозеф.
Из-за ширмы, прикрывавшей душ, раздалось хихиканье. Марина отодвинула полупрозрачную занавеску и сказала:
– В Африке живут те, у кого второй разряд. Ты надеешься когда-нибудь получить второй разряд? Ха-ха!
Мальчик сердито сверкнул глазами.
– А почему бы и нет? Может быть, у меня будет даже первый разряд.
Откуда тебе знать? Я уверен, что ты
Марина состроила ему рожицу. Помрат, глядя из своего угла на экран, где печатались утренние новости, пробурчал:
– А ну, прекратите вы оба! И одевайтесь! Марина! Вылезай-ка из душа!
– Я только сказал, что мне хочется побывать в Африке, – обиделся мальчик.
– Не пререкайся с отцом! – вмешалась Хелейн. – Завтрак готов.
Одевайтесь!
Она тяжело вздохнула. Голова болела так, будто в нее насыпали толченого стекла. Дети всегда спорят друг с другом. Норм сидит в углу, словно гость, уткнувшись в экран. Четыре стены без окон просто давят… Нет, довольно!
Она не понимала, как только могла так долго выносить все это! Еда, сон, секс – все это в одной маленькой комнатке! Тысячи грязных соседей завязли в этом же болоте. Один раз в год пикник с помощью стасис-поля куда-нибудь подальше, в еще незастроенное место – хлеба и зрелищ, чтобы пролетарии были счастливы. Но какое это мучение – увидеть настоящее дерево, а затем возвращаться в Аппалаччию. Настоящая пытка. Совсем не этого ожидала она, выходя замуж за Норма Помрата. Ведь когда-то он был полон всяких планов!
Дети позавтракали и отправились в школу. Норм по-прежнему сидел у телеприемника, щелкая переключателями и крутя рукоятки. То и дело он делился с ней новостями.
– Дантон торжественно открывает новую больницу в Тихоокеании в следующий вторник. Полностью автоматизированную, один гигантский гомеостат и ни одного техника вообще! Разве это не здорово? Это снижает правительственные расходы, ведь совсем не нужны служащие. И вот еще одна хорошая новость. Начиная с первого мая нормы кислорода во всех коммерческих зданиях понижаются в среднем на десять процентов. Говорят, что это даст возможность увеличить поступление кислорода в квартиры налогоплательщиков. Помнишь, Хелейн, когда ввели норму расхода воздуха для домашнего пользования? Когда доходит до такого, что воздух выдают как паек…
– Норм, успокойся!
– Как это все случилось с нами? Мы добились права на улучшение. Четыре миллиона людей на квадратный дюйм, вот куда мы идем. Строятся дома высотой в тысячу этажей, так что места хватает на всех, и приходится тратить месяц, пока выберешься на улицу или подымешься до платформы роботакси, но что с того? Это прогресс! И…
– Ты думаешь, тебе удастся разыскать этого Ланоя и с его помощью найти работу? – перебила его Хелейн.
– Что нам нужно, – продолжал он, – это первоклассная чума.
Избирательная, разумеется. Которая уничтожит всех, у кого нет никакой профессии. Которая сократит число нуждающихся в работе на несколько миллиардов за несколько дней. Позволит направить деньги, полученные от налогов, на создание рабочих мест для выживших. А если и это не поможет, то надо начать войну. С какими-нибудь врагами из Крабовидной Туманности!
Все ради патриотизма. Заранее рассчитанную на поражение войну. На растрату пушечного мяса…
«Он совсем выжил из ума», – подумала Хелейн, слушая речи мужа. В последнее время он часто произносил бесконечные монологи, брызжущие горечью фонтаны словоблудия. Она старалась не слушать. Поскольку он не собирался никуда уходить, она решила это сделать сама. Швырнув миски в мусороприемник, она сказала ему:
– Пошла к соседям, – и вышла как раз в ту минуту, когда он начал расписывать все прелести контролируемой ядерной войны как радикального средства против перенаселенности. Случайные приступы словоблудия – это все, на что был способен теперь Норм Помрат. Ему нужно было слушать самого себя, чтобы не забыть, что он еще жив.
«Куда же пойти?» – задумалась Хелейн.
Бет Виснек, ставшая вдовой своего мужа-прыгуна, казалась еще меньше, еще печальней, еще невзрачней, чем во время последнего посещения Хелейн.
Подавляя кипевшую в ней злость, она плотно сжимала губы. Всем своим видом она, казалось, говорила: «Как он осмелился покинуть меня?» Бет вежливо предложила гостье красную пластмассовую алкогольную трубку.
Хелейн приветливо улыбнулась, взяла трубку за носик и прижала его к руке.
Бет сделала то же самое. Ультразвуковой пробник открыл путь стимулятору прямо в кровеносную систему. Приятная выпивка, особенно для тех, кому не по душе вкус современных спиртных напитков. Глаза Хелейн заблестели, она расслабилась. Некоторое время слушала жалобы Бет, произносимые одним и тем же плаксивым тоном, а потом спросила:
– Бет, тебе известно что-нибудь о некоем Ланое?
Бет сразу вся обратилась во внимание:
– Ланой? Какой Ланой? Где ты о нем слышала? Что ты о нем знаешь?
– Немного. Поэтому и спросила у тебя.
– Я слышала это имя, действительно. – Ее бесцветные глаза оживились. – Бад упоминал это имя. Я слышала, как он говорил кому-то о Ланое. Ланой это, Ланой то… Примерно за неделю до того, как он сбежал от меня. Ланой, говорил он, это устроит, но я тогда не задумывалась, что он подразумевает под словом «это».
Хелейн, не дожидаясь приглашения, потянулась за второй алкогольной трубкой. Она внезапно ощутила, как внутри у нее все так похолодело, что ей срочно нужно было согреться.
– Что устроит Ланой? – спросила она.
Бет Виснек вся обмякла.
– Не знаю. Бад никогда не обсуждал со мной свои дела. Но я все же слышала, как он говорил об этом Ланое. Большей частью шепотом. Перед самым исчезновением, он болтал о Ланое без умолку. Я, кажется, догадываюсь, кто он такой. Хочешь скажу?
– Конечно!