Прыщ
Шрифт:
Ламелляры покупают на Востоке и привозят в Западную Европу как экзотику — «брони схизматические». Ценятся они высоко и хранятся долго. Даже через полтора века от моего «сейчас», хотя европейский доспех за это время поменяется, в битве при Висбю на Готланде какой-то чудак напялит на себя такую конструкции. Музейный экспонат, худо отремонтированный — есть вставки-заплаты из больших пластин. Каков доспех — таков боец: штопаный ламелляр вытащат из братской могилы археологи.
А в Византии идёт собственный процесс прогресса этой железной безрукавки. На неё приделывают рукава.
А на Руси ещё любят «лепестковую отделку» по подолу и по проймам… а грузины подкладывают под пластинки кожаную полосу, а нижнюю часть полосы заворачивают вокруг нижней грани пластин… а ещё бывают пластины «протуберанцивые», проще — с язычком… а ещё дырок делают больше и вяжут по-разному… пластины бывают асимметричными, бывают сильно гнутыми… скоро в Гомеле к безрукавке будут ставить наручи с шарнирами… а из совсем дальних стран привозят сходный доспех, у которого вместо пластины — трёхлучевая звезда со сломанными, отогнутыми вверх, нижними лучами, что в уставном письме Кай Шу означает «гора»…
Всё это мне Гаврила высказывает без остановки. Удивительно: постоянно сонный мужик. В нормальных условиях от него слова не дождёшься. А тут запел соловушкой. Тычет мне в нос гомельским доспехом и рассуждает, что «умбончики» на этих пластинках эффектнее — их отдельно надраивают для блеска, и — эффективнее «полочек» на «кабанских»…
— Э… Дядя Гаврила, а куяка у вас нет?
— А? Чего? Хуяка? Как не быть. Тама вона, на полке. Мелковат оказался.
Тюркское «кха» в русском произношении постоянно меняется: либо озвончается, либо оглушается. Либо — «каган», либо — «хан». Так и с доспехом, который мои современники знают как «куяк».
Сходил — посмотрел. Точно, детский какой-то. А так-то тип выдержан: корпусной доспех с пластинчато-нашивной системой бронирования. Ранняя бригадина, она же — coat-of-plates, «пальто из тарелок». Берётся сюрко… проще — пончо для рыцаря. И под него, с изнанки, клепают пластины. Часто — с зазорами для экономии железа. Вторая броня, обычно одевается поверх кольчуги.
Будет одеваться: куяк пришёл в Европу вместе с монголами. Потрясение от похода Батыя в Германию было столь велико, что европейцы срочно позаимствовали новый тип бронирования.
«Хатангу дэгел» — монгольский мягкий халат с приклёпанными изнутри железными пластинами — ещё один военно-технический «фигурный болт» армии чингизидов. Итальянцы уловили идею и запустили, совершено по-пиратски, без лицензий и отчислений, воспроизводство копий и вариантов. А наши просто позаимствовали. Причём — быстро.
Похоже, что в «Ледовом побоище» дружина Александра Невского превосходила тевтонских рыцарей в части бронирования: те были в кольчугах и чешуях, а русские — в кольчугах и куяках.
Почти все французские рыцари (треть всех благородных французов), погибшие от английских стрел 26 августа 1346 года в битве при Креси, носили кольчуги или «тарелочные польта», куда более слабые, чем монгольский куяк. То-то английский Эдуард Третий при Креси в первую линию поставил лучников. Как и за сто лет до него на Чудском озере — Невский.
Знаменитая фраза князя Александра Ярославовича, канонизированного в лике святого чудотворца: «Немцев — бить, с татарами — дружить» имела не общефилософский, политико-религиозный, а конкретный военно-технический смысл? Союз ради срочных поставок нового, технологически продвинутого, вооружения? «Чудотворец» — из-за броней? А мы и не поняли… Что всё дело в… в хуяках?
Впрочем, наши и тут несколько… покрасовались: монгольский куяк и его подобие — ранняя бригандина, несут железо изнутри. Кроме, возможно, плечевых пластин. Но на Руси железо будут упорно навешивать снаружи. Позволяя противнику чётче выбирать удобное место для удара, и тратя время перед боем на надраивание пластинок до солнечного блеска. «На страх врагам».
А потом вообще станут называть этим звучным словом почти любой тип пластинчатого доспеха. Включая «костяные вышиванки» сибирских народов.
Тут прибежал Мончук, отозвал Будду в сторонку и начал, приплясывая и перебегая от одного уха Будды к другому и обратно, проповедовать какую-то гадость про меня. Ну, если так косятся, то точно гадость. Будда отодвинул дедка ладонью, вытер заплеванное ухо и громко спросил меня:
— Ты… эта… грамотный? Читать-писать умеешь?
Кто?! Я?! Да у меня…! Да я…! Эксперт по сложным системам! Человек из 21 века! Интегралы с дифференциалами…! На трёх языках, не считая строительного…!
— Умею.
— Богородицу знаешь?
В каком смысле? В голубином? Я не святой Лука, за одним столом с ней не сиживал. А! Понял!
— «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою, Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших».
— Ну? (это Будда — Мончаку).
— Дык… Он же ж… А поп-то…
— Пшёл нахрен. Поп. Он, что ли, будет у меня надраивать?
— Так-то оно… только вот хозяин… а ежели пресвитер…
— На. (Будда рывком выдергивает откуда-то сбоку здоровенный меч). Ветошь — тама. До блеска.
Мончук, испуганный резким движением, отскакивает:
— Да я-то чего?! Поп же ж…!
— И? Поп с тряпочкой сядет?
— Ну, смотри, Гаврила, ежели что — тебе ответ держать!
Мончук, споткнувшись об порог, выскакивает из помещения. Гаврила задумчиво крутит в руках вытащенный здоровенный меч.
Про здешние мечи я уже рассказывал. Но тут Будда показывает княжеский двуручный парадный меч: два аршина длиной, фунтов пять весу. Предназначен для торжественного вношения, дарения и вздымания. Черчиль как-то Сталину ещё больше железяку дарил: нашим специально пришлось высоченного меченосца под приём подарка подыскивать и спешно обучать артикулы выделывать.