Прыжок через невозможное
Шрифт:
— И все-таки, товарищ командующий, я не верю, чтобы немцы могли догадаться о нашем плане, — убежденно произносит генерал Кунаков. — Это было бы подобно чуду.
— Согласен с вами — сами едва ли догадались бы. Но ведь мог же и проболтаться кто-нибудь из тех, кто знает об операции «пэчээн», и это могло стать известным неприятельской разведке. Вы учтите это, товарищ Кунаков. Мы не сможем ведь начать переправу, прежде чем не получим самых убедительных доказательств неведения противника о нашем способе форсирования Гремучей в квадрате двадцать два — ноль пять.
— Это будет доказано, товарищ командующий.
10. Решение
В тот же день генерал Кунаков собирает у себя подполковника Лежнева, майора Черкасского-Невельского и капитана Туманова. Коротко сообщает им суть дела.
Все долго молчат, даже подполковник Лежнев, быстрее всех схватывающий обстановку и не страдающий отсутствием идей. Майор Черкасский-Невельской нетороплив в своих решениях, ему еще нужно хорошенько все взвесить, прежде чем изложить свою точку зрения. А капитан Туманов, приученный генералом к строгой субординации, будет ждать, когда выскажутся старшие офицеры, хотя ему давно уже ясно, что нужно посылать разведку на ту сторону Гремучей. Нет у него никаких сомнений и в том, что с задачей этой справится только Голиков.
— Что ж молчите? — спрашивает Кунаков.
— Трудный вопрос, товарищ генерал, — смущенно улыбается Лежнев. Полное, красивое лицо его то и дело покрывается потом — в комнате очень жарко, но генерал не разрешает почему-то открывать окно.
— Ну, а вы что скажете, товарищ капитан?
— Нужно послать на тот берег Голикова, — вставая, убежденно произносит Туманов.
— Ну, это самый простой выход из положения, — усмехается генерал, жестом возвращая капитана на место. — И не лучший к тому же. А каковы данные аэрофотосъемки? — обращается он к Лежневу.
Подполковник поднимается с еще большим проворством, чем капитан. Привычно оправляет тесный китель.
— Только что получили новые аэроснимки квадрата двадцать два — ноль пять, товарищ генерал. Из оборонительных сооружений дешифруются на них только траншеи, проволочные заграждения и доты.
— А вы что же молчите, товарищ майор? — спрашивает генерал Черкасского-Невельского. — Любопытна и ваша точка зрения.
— А какая тут может быть иная точка зрения, кроме той, что высказал капитан Туманов? — невольно вздыхает майор. — Нужно посылать кого-то на тот берег, хотя я вполне с вами согласен, товарищ генерал, это не лучший выход из положения.
— Тем более, что это не так-то легко будет сделать, — добавляет подполковник Лежнев. — Немцы теперь почти на всю ночь подвешивают над рекой свои «люстры». Светло как днем, и они ведут неусыпное наблюдение за рекой.
— А мы переправим Голикова через реку на другом участке фронта, — предлагает капитан. — Да и тут можно — в ущелье над рекой почти каждый день туман.
— Туман ведь в низине только, а ему нужно на высокий берег взобраться. Едва ли при такой иллюминации подберется он к переднему краю их обороны, — замечает подполковник Лежнев. — Внизу, в пойменной части берега, немцы, конечно, только противопехотные мины поставили. А вот если наверху, перед их траншеями, окажутся противотанковые, тогда, значит, о замысле нашем что-то им известно.
— На Голикова вполне можно положиться, товарищ генерал… — снова встает капитан Туманов
— Ладно, ладно! — машет на него рукой Кунаков. — О подвигах Голикова я не хуже вашего осведомлен. Но не будем
Но и к утру не пришло ни к кому из них лучшее решение, хотя офицеры ломали голову над этим почти всю ночь. Капитан Туманов, правда, не столько искал нового решения задачи, сколько способа заброски Голикова на тот берег Гремучей.
Являются они к генералу ровно в семь. Лица всех троих пасмурны.
— Вопросов не имею, — смеется Кунаков. — Все на физиономиях ваших начертано. Значит, не осенила вас счастливая идея?
Офицеры угрюмо молчат.
— Признаюсь и я — тоже ничего не придумал, — вздыхает генерал. — Вся надежда теперь только на ефрейтора Голикова, значит?
Туманов понимает, конечно, что генерал шутит, но Голикова считает он таким мастером своего дела, для которого все посильно. Капитан почти не сомневается, что он пройдет невидимкой на глазах самых зорких часовых и непременно разведает любой секрет.
— Вы же знаете, товарищ генерал, какой он… — взволнованно произносит Туманов.
— Вчера я говорил уже вам, что знаю, — улыбаясь, перебивает капитана Кунаков. — Голиков действительно отличный разведчик, которого, кстати, товарищ капитан, давно пора бы представить к очередной награде. Каково бы, однако, ни было его мастерство и как бы тонко ни рассчитал он каждый свой шаг, есть еще и «господин случай», который может перечеркнуть все наши усилия по подготовке этой операции. Избежать его можно лишь в том случае, если не идти на риск.
Генерал умолкает, а офицеры недоумевают: от какого риска предлагает он отказаться? Не посылать разведку или вообще не осуществлять «прыжка через невозможное»? А Кунакову и без их вопросов ясно, что мысль его нуждается в расшифровке.
— Взвешивая все «за» и «против», — поясняет он, — и понимая, что рисковать придется и в том, и в другом случае, решил я все же отказаться от разведки. Догадаться о нашей операции в квадрате двадцать два — ноль пять немцы все-таки никак не могли. Никто в истории военно-инженерного искусства никогда еще не форсировал водных преград подобным способом. А насторожить их мог только наш разведчик Зыбин. Да и то потому лишь, что обнаружил себя в районе, абсолютно не пригодном для переправы. А если мы пошлем туда еще одного разведчика и он снова будет ими обнаружен (а это весьма вероятно, ибо они теперь еще более бдительны), то для них станет несомненным наш интерес к этому участку реки. И хотя они и в этом случае не смогут разгадать способа нашей переправы, какие-то меры предосторожности все-таки непременно предпримут.
Генерал снова умолкает и несколько минут задумчиво ходит по просторной избе. А когда офицерам начинает казаться, что он забыл об их присутствии, убежденно заключает:
— Итак — это решено! Командарма я надеюсь убедить в необходимости такого решения. Вы свободны, товарищи офицеры.
11. Бессонная ночь командарма
Убедить командарма, оказывается, не так-то просто. Во-первых, решение это зависит не только от него, но и от штаба фронта. А во-вторых, тот успех, который предполагался в первом варианте операции, не мог быть теперь столь значительным. Да и неизбежный элемент риска, который был сравнительно небольшим, теперь явно возрос.