Прыжок через пропасть
Шрифт:
А у стрелков тем временем настали самые горячие времена. Мишень передвинули еще на пять шагов. Дожидаясь Оливье, король вышел на боевой рубеж, попытался рассмотреть мишень с места стрельбы. И очень удивился, что по такой цели вообще можно стрелять. Маленькая красная точка вдали. И даже, показалось королю, мерцает. Нет. Попасть в нее — это невообразимо.
Претендентов на приз осталось двое — сухощавый вагр неопределенного возраста с очень мощными, как и говорил Алкуин, и жилистыми руками и бодрич. Теперь уже, убедившись
— Алкуин, что у них за дощечки на левой руке? — спросил король.
— Это, Ваше Величество, костяной защитный щиток. Без такого щитка стрельцы рискуют остаться однорукими — слишком сильно бьет тетива.
— А почему наши не носят таких дощечек?
— Носят, Ваше Величество. Только не все, а особые неженки. Остальные обходятся толстой войлочной рукавицей.
— Значит, ты славян относишь к неженкам?
— Не в этом дело, Ваше Величество. Наш лук не может так сильно бить тетивой. Для этого он должен быть вполовину сильнее, чем сейчас.
— Одно утешение — в королевстве не будет одноруких… — сердито сказал Карл.
Подошел Оливье.
— Что? — коротко спросил король.
— Я хотел бы, чтобы это было так, Ваше Величество. Но я в сомнении.
— Чем твое сомнение вызвано?
— Ратибор не снимает шлем с полумаской, а сразу от нее начинается бармица. Никто не видел его лица. Разговаривает он с сильным акцентом, словно очень плохо знает франкский язык. Из-за этого невозможно разобрать голос. Я спросил Ратибора…
— Это не Ратибор.
— Что, Ваше Величество?
— Это не Ратибор. Я вчера получил письмо из Тоскании от тамошнего соглядатая. Князь Ратибор представляет своего кагана на переговорах с герцогом Тосканским Дезиреем.
— Тогда кто же этот рыцарь?
— Я хотел у тебя спросить…
— Я в растерянности, Ваше Величество. Отдаленное сходство с Хроутландом есть, это несомненно, но я не решусь утверждать… Кроме того, семь лет может так много изменить в облике любого человека. И даже в голосе.
— Ладно. Посмотрим. Хроутланда лучше всего видно в бою. Завтра будет меле…
— Этот рыцарь будет в нем участвовать, Ваше Величество, на стороне саксов под командованием герцога Трафальбрасса.
— Вот и посмотрим…
— Ваше Величество, — обратился к королю герольд. — Эти два стрельца уже израсходовали почти все стрелы, и ни один из них не промахивается. Мишень отнесена на предельное расстояние. Дальше нельзя. Мы не можем определить победителя.
— И что? — спросил Карл.
— Я предлагаю разделить приз между ними и объявить победителями обоих.
— Делиться, ну уж — нет! — воскликнул
Алкуин перевел это восклицание королю.
В это время зашумели и бешено захохотали берфруа. Карл вместе со всеми обернулся.
— Боже мой… — ужаснулся Алкуин. — Это же брат Феофан.
— Очевидно, до него только сейчас дошли удары дубинок, — сказал король. — Иначе отчего бы он так сильно шатался. Посмотрите, у вашего брата Феофана даже ноги не сгибаются.
Брат Феофан шествовал животом вперед, одна пола сутаны так и осталась заправленной за веревку, как была утром, во время поединков на дубинках. Одну сандалию монах где-то потерял, и сейчас правая нога была босая. Он появился прямо из-за мишени и шел к группе стрельцов, даже не видя, что среди них находится король. Все молча ждали продолжения. Даже турнирные стражники не решились вытолкать монаха хотя бы в ресе.
Брат Феофан под хохот и улюлюканье берфруа уже преодолел с великим трудом треть дистанции, когда стрелец-бодрич вдруг выступил на боевой рубеж.
— А вот так кто-нибудь из вас сможет! — воскликнул он, покопался в своем туле и достал новую стрелу, выбрав ее по непонятному другим принципу.
Алкуин опять перевел слова бодрича Карлу.
— Что он хочет делать? — поинтересовался король.
— Я думаю, он застрелит брата Феофана.
— Я его тогда на тетиве повешу!
Бодрич натянул лук, но целился он, как все видели, вовсе не в монаха, закрывающего собой мишень, а куда-то чуть ли не в берфруа.
— Что он делает? — опять воскликнул Карл. Он увидел, как заметались люди на скамьях, не зная, кого из них стрелец выбрал. — Он сошел с ума. Остановите его!
Герольд бросился к Барабашу, но было уже поздно. Стрела сорвалась с тетивы. Все берфруа молчали.
— Он попал… — тихо сказал Алкуин. — Посмотрите на герольда при мишени: бодрич попал в цель! Его стрела летела по дуге…
Только сейчас все увидели, что герольд дает отмашку подтверждающую, что стрела в самом деле угодила в цель.
— Сможешь так выстрелить? — возбужденно спросил Барабаш у недавнего соперника.
— Нет… — тот отрицательно закачал головой. — Я слышал про такую стрельбу, но сам так не умею.
Алкуин перевел.
Карл стоял в растерянности.
— Но такого же не бывает! — сказал он.
Алкуин перевел его слова бодричу. Тот поковырялся в туле, достал новую стрелу, вернулся на рубеж и снова, в полной тишине, выстрелил. Герольд при мишенях дал отмашку жезлом.
— Бывает? — спросил Барабаш у короля. — Бывает… — сам же за короля ответил.
Карл молча выгреб все золото, что было у него в карманах, и пересыпал в ладони стрельцу. Потом принял из рук Алкуина рог, наполненный такими же монетами, и вручил Барабашу.