Прыжок через пропасть
Шрифт:
— Ты, княже, предупреди стражу… А то к тебе не подпустят.
— Сделаю.
Королевский обед проходил в том же месте и в такой же обстановке, что и трапеза по случаю приезда графа Оливье. Но в старых декорациях появились новые действующие лица. Во-первых, место графа по правую руку от короля на сей раз было отдано победителю турнира. Это была большая честь, которую король мог бы и не жаловать князю бодричей, как считали многие придворные. Они на Годослава посматривали искоса, хотя и не показывали откровенно ревнивой неприязни. Но во всех королевских дворах всех государств мира появление нового фаворита означает не просто отдаление старого, оно означает еще и отдаление всего двора дальше, чем ему хотелось бы.
Впрочем,
Если первый обед проходил в день обоснования короля на новом месте и до основательного устройства было еще далеко, то сейчас придворные уже чувствовали обжитость ставки. Это впечатление усиливал такой внешний атрибут, как обилие дичи на столах. Это расстарался эделинг Видукинд, который на сей раз занял соответствующее положению место уже под своим именем. За день до решающих схваток на турнире, эделинг отправил своих людей на большую охоту в близлежащие леса. И теперь дичь украшала каждый стол. А королевский стол — особо. Два кабана-секача стояли друг против друга в противоположных концах. Длинные желтые клыки их были устрашающе направлены на соперника. Королевский повар проявил все свое искусство, сняв с диких зверей шкуру целиком, промыв ее в уксусе с давленым чесноком, а потом пришив на отваренную в соусах целую тушу, фаршированную местными грибами, доставленными к королевскому обеду ваграми князя Бравлина. Прямо перед королем красовался на большом деревянном расписном подносе отваренный и облаченный в собственные перья белый лебедь, выгнувший прекрасную шею. Лебедя доставили к столу тоже вагры, но в отличие от кабана они сами же и готовили его, потому что королевский повар с такой птицей работать не умел и боялся испортить произведение искусства неумелым обхождением. Что он сам, впрочем, признал перед Карлом, чтобы похвалить помощников, приехавших к нему из соседних городов. Те же вагры доставили к столу и диковинный ржаной хлеб, но признались, что полудали его от бодричей с другого берега Лабы. Таким образом, стол выглядел символом объединения, как завершившийся турнир.
Король ел привычно мало, только пробовал по маленькому кусочку от каждой смены блюд, но с удовольствием наблюдал, как насыщаются другие. К разочарованию Карла; Годослав, такой громадный рядом с ним, тоже не страдал излишним аппетитом.
— Друг мой, Алкуин, — поинтересовался монарх, — а что стало с нашим победителем состязаний бойцов на дубинках? Стоило бы пригласить сюда брата Феофана. Он смог бы подать пример другим гостям, если умеет так же много есть, как и пить. А, если судить по его, мягко говоря, объемному корпусу, так оно и есть в действительности.
— Увы, Ваше Величество, — с улыбкой опустил голову аббат, сидящий крайним слева от короля. — С нашим уважаемым другом произошла неприятная метаморфоза…
— Что за метаморфоза? — заинтересовался Карл.
— Теперь мне, Ваше Величество, уже не суждено решить ту сложную задачу, которой я посвятил несколько лет. Если вы помните, я мечтал понять, как брат Феофан умудряется выпивать больше, чем может в него вместиться. Мне не следовало оставлять его одного надолго.
— Так в чем все-таки дело? — Карл настаивал на подробностях.
— Дело это выглядит несколько странно, Ваше Величество. Вы изволили вручить победителю боя на дубинках целый воз с бочонками вина. Брат Феофан, поскольку не имеет собственного подворья, решил на время оставить воз во дворе трактира, где он остановился. А вот там произошло что-то непонятное. Он начал пробовать вино и несколько утомился то ли от этого занятия, то ли от самого турнира. Тут к нему подступили посетители заведения с вопросом о вкусе вина. Он разрешил им попробовать, а сам лег отдохнуть под одним из столов, где, как ему показалось, достаточно мягко. Впрочем, брат Феофан привык к истязаниям собственной плоти и весьма неприхотлив в поисках уюта. А когда проснулся и потребовал
— Интересно, — усмехнулся король, — но где же здесь метаморфоза?
— А метаморфоза, Ваше Величество, заключается в том, что волхвы, насколько мне известно, обладают некоей магической силой. И эта магическая сила неведомым и непонятным лично мне образом подействовала на нашего любимого всеми монаха.
— Надеюсь, он хотя бы жив?
— Более того, Ваше Величество. Он не только жив, но еще и прекрасно грустен по той простой причине, что после удара совершенно перестал переносить запах вина.
— Как так? — не понял король.
— Очень просто, Ваше Величество. Когда брат Феофан пришел в себя, сердобольный трактирщик принес ему стаканчик из своих запасов. И брат Феофан не смог выпить ни глотка. Ему противен винный запах, и он уже второй день пьет только чистую воду и молится за спасение души злобного волхва, испортившего славному монаху всю оставшуюся жизнь.
Карл захохотал. Засмеялись и придворные. Даже те, кто сидел далеко и не слышал ни слова из рассказа аббата Ал-куина. А поскольку на обед было приглашено около пятисот человек, то хохот слышала, должно быть, вся округа и удивлялась.
— Брат Феофан должен быть счастлив, — сказал с улыбкой князь Годослав, — что так удачно расстался с волхвом Ставром. Это удается не всем. И лечение монаху пошло, как я понимаю, на пользу. Иногда Ставр лечит эффективно, но это не всем нравится.
И Годослав рассказал, как лечил волхв в лесу жалтоне-са датского короля. Это вызвало новый взрыв смеха.
— Кстати, ваш волхв легок на помине, — сказал Алкуин. — Если не ошибаюсь, именно он поднимается сюда по дороге. Конечно, это он. Другого человека такого роста я не встречал в округе.
— Очевидно, Ваше Величество, — поклонился Годослав, — мне пришло сообщение из княжества. Я оставил приказание передать мне новости, если они будут срочными. Разрешите мне на несколько минут покинуть вас…
— Пожалуйста, князь, — согласился Карл, — только не покидайте нас надолго. Мне весьма понравился ваш рассказ об эффективном лечении, но у меня возникли в связи с этим некоторые вопросы. Не откажитесь удовлетворить мое любопытство.
— Я непременно скоро вернусь, Ваше Величество. Годослав вышел из-за стола и направился по дороге навстречу Ставру.
— Гонец?
— Гонец, — даже всегда невозмутимый Ставр сиял.
— Сказывай.
— Полкан потопил треть датской армии. Потом они с Дражко ударили по остаткам с двух сторон. Но части данов — примерно около тысячи солдат — все же удалось бежать, а уже в Дании, по ту сторону границы, где они никак не ожидали опасности и устроились на привал, их нашел с пятью сотнями сотник Оскол с Буяна и довершил разгром.
— Он что, вошел за ними в Данию? — удивился Годос-лав. — Это будет пощечина Готфриду, который весьма дорожит своей территорией.