Прыжок кита
Шрифт:
Правда, через год советские спецслужбы пересмотрели свою позицию, предложив встретиться со своей матерью детям Кэрол Дэйтон (Анне Петровне ещё предстояло побороться за право снова стать Кэрол!). Встречу организовали в Праге, и советское правительство даже взяло на себя расходы на поездку. Одновременно получил разрешение приехать и познакомиться со своими родственниками и сын Староса от первого брака. Вернувшись из Праги, Анна Петровна рассказала своим детям – Коле, Миле, Кристине и Тоне – все подробности семейной драмы.
Естественно, Анна Петровна не могла успокоиться после этой короткой встречи с детьми. Она постоянно
Берговская семья по-прежнему знала лишь часть правды о своём отце.
Старос ещё в 1975 году рассказал Вере Антоновне, что её муж был американцем, а вся его южноафриканская биография была придумана от начала до конца. Подлинная фамилия Джо, очевидно, при этом оставалась неоткрытой.
Дети оставались в полном неведении. Однако было серьёзное отличие в душевном состоянии детей Берга и детей Староса. Во многом благодаря настойчивости, а может, и упрямству Веры Бер- говой, она никогда не теряла своих чешских корней. Дети имели чешское гражданство, свободно владели чешским языком. А дедовский дом под Прагой был их родным домом с первых дней жизни, ведь рожать детей Вера Бергова всегда уезжала к родителям. Там они проводили и все свои каникулы. Они были частично советскими, частично чешскими детьми, но никогда не считали себя американцами. Даже когда они узнали частичку правды, а точнее, частичку очередной лжи, то ни на минуту не почувствовали себя южноафриканцами.
Вера и Джо вырастили четверых детей. Это состоявшиеся и талантливые люди, я встречался с ними, когда они были ещё крохами, когда они подросли и когда стали самостоятельными людьми. Они выросли в атмосфере абсолютного дружелюбия и вольницы.
Я помню, однажды мы с женой были приглашены к Бергам на ужин, это не был какой-нибудь праздник, в этот дом можно было всегда прийти просто так.
Они жили вшестером в двухкомнатной квартире, по тем временам это было не так уж плохо по советским стандартам: гостиная была одновременно и столовой, и спальней родителей, вторая комната тоже принадлежала детям. (Моя странная предыдущая фраза означает, что до объявления приказа «спать» – смерч из четырёх детских фигур беспрепятственно летал по всей квартире.)
Ну, а после приказа гостиная опустела, зато в детской комнате, кажется, начал работать ядерный реактор: стены сотрясались от непонятных ударов, временами раздавались вопли воинов какого-то африканского племени. Заметив мой растерянный вид, Джо объяснил, что там идёт «война подушек». И вдруг в какой-то момент наступила полная тишина. Через пару минут нас пригласили заглянуть в детскую, заверив, что разбудить детей уже не сможет никто. Любопытство возобладало над стеснительностью, и мы увидели настоящее поле битвы, накрытое одномоментно прозрачным пологом перемирия на время сна. У меня до сих пор сохранилось ощущение, что одна из подушек в момент общего перехода ко сну летела из одного угла комнаты в другой, но не успела, и так и зависла где-то на полпути…
После окончания консерватории дети переезжали в Чехословакию, последним в 1987 году уехал Антон.
В это время вскрылась вся история второй семьи Берга, его ещё двоих дочерей. Вера Антоновна настояла на расторжении брака и окончательно перебралась в родительский дом под Прагой. В этом доме собралась вся семья Берга. Но без Берга. Все они уже знали, что Джо бежал из Америки в годы маккартизма, получил чешское, а потом и советское гражданство, но никто из них не знал его настоящей фамилии и подлинной причины бегства.
В конце 70-х годов эмиграция евреев из Советского Союза стала массовым явлением. В большинстве случаев поездка на свою историческую родину превращалась в эмиграцию в Америку. Большую часть эмигрантов составляли представители интеллигенции, в том числе научной и технической. Не были исключением и случаи выезда работников закрытых учреждений электронной промышленности, хотя процесс этот был крайне болезненным и для отъезжавших, и для остающихся.
Все эти люди по прибытии в Америку тщательно фильтровались эмиграционными службами. Многие из них рассказывали, что они встречались или даже работали с двумя американцами, Старосом и Бергом, которые бежали в Россию от преследований их как членов американской компартии.
Был среди эмигрантов и самый близкий ученик Староса, Эрик Фирдман. Он много знал о Старосе и Берге, очевидно, не пытался утаить свои знания от чиновников, которые брали у него интервью. Но и он не знал всех подробностей, и его рассказы не привлекли внимания.
Удивительно, но секрет беглецов был раскрыт тоже советским эмигрантом Марком Кучмэнтом, получившим физическое образование в Союзе и работавшим в качестве историка науки в Гарвардском центре исследования России. Он потратил 18 месяцев на разгадку тайны Староса и Берга, но безуспешно. Он проверил сведения о Старосе, официально опубликованные в России, и лишь убедился, что они неверны.
Однако советское образование не зря всегда высоко ценилось на Западе – Кучмэнт продолжал поиск. Разгадка пришла с неожиданной стороны: в случайно купленной газете «Нью-Йоркское книжное обозрение» он обнаружил ссылку на публикацию о людях из окружения Розенберга, которые исчезли в 50-х годах, возможно, за железным занавесом. Дальше всё было делом техники. Кучмэнт покупает книгу, находит в ней фото Саранта, показывает его Фирдману, который уверенно заявляет, что это снимок его учителя Староса. Затем он находит опубликованную в Союзе фотографию Староса, в которой его родная сестра узнаёт Саранта!
Приведу дословно описание этой ситуации в книге Уздина, который использует публикации как Кучмэнта, так и Эрика Фирдмана:
Невероятно, но Кучмэнт достиг успеха в раскрытии мистерии Барра и Саранта, загадки, с которой не смогли в течение десятилетий справиться совместно ФБР и ЦРУ обладавшие несопоставимо большими ресурсами. Двое из наиболее сведущих лиц, с которыми работал Кучмэнт в процессе своего научного исследования, пытались привлечь внимание американских спецслужб к этой загадочной истории…