Прыжок рыси
Шрифт:
— Вот именно. А у нас ты правосудие видел?
— Ладно, Игорь, не отвлекайся. Красиво начинал.
— Да, так вот… Вольно или невольно мы связываем убийство журналиста с его амплуа. В данном случае убили «борца с мафией», а не «танцора диско», как здесь называют Полянского. Убили бы его — возник бы совершенно другой ассоциативный ряд: что-то украл, переспал с чужой женой, влез в общину геев или наркоманов. А смерть Павла — «борца с мафией» потащила за собой все, о чем мы тут с тобой полтора часа говорили. Попробуем забыть про его статьи?.. Сбросим клише, увидим здорового, симпатичного тридцатилетнего мужика…
Это была та самая простота, которая воровства отнюдь не хуже и может оказаться сродни гениальности. Евгений внимательно смотрел на Игоря, поймав себя на том, что сам до сих пор не пытался анализировать поступки и личность Козлова без учета его профессиональной
— Речь пойдет о Нелли Грошевской?
— Речь пойдет о любви.
— Валяй.
— Подведем итоги. Павел приезжает в Приморск осенью 1991 года. Опальный в период империалистической агонии герой августовского путча, засучив рукава, принимается за уборку оставшейся территории…
— Я тебя умоляю, Игорь, — перебил его Евгений, — прибереги эпитеты для статей.
— Ладно, — согласился Васин и, секунду помолчав, перешел на другой регистр: — Короче. Первого секретаря обкома сменяет наместник Берлинский. В «Губернские ведомости» приходит писатель местного значения, но довольно честный Зырянов, знакомый Павлу с юных лет: когда-то он занимался у Зырянова в литобъединении «Амфора». Приезжает, получает ту самую комнату, в которой через пять лет найдут его труп, и начинает работать засучив рукава. Год я тебе говорил, какой выдался — было из чего лепить себе имя. Популярность газеты — а вместе с нею и Павла — растет. И вдруг… резкий откат: опять Гридин! Опять все сначала! Можно, конечно, уехать — годы молодые, но, во-первых, здесь одинокая мать; во-вторых, это означало бы в некотором роде предательство — и Зырянова, и читателей; в-третьих — и самых главных — это означало бы капитуляцию и было не в его правилах. Наш подпольщик остается и начинает борьбу против, как ему кажется, диктаторского режима. Пока запретов никаких — свобода слова в силе.
С помощью Зырянова Паша публикует «Фальсификаторов». Ждет. Реакции со стороны администрации Гридина нет. Потом закрепляет эту — повторяю, как он считает — победу серией других острых публикаций. Тихо. Начинается легкое головокружение: молчишь — значит, согласен. А Гридин между тем делает свое дело — то, что считает нужным, то, что обещал избирателям. Гридин отлично держит удар, избиратели видят: губернатор — крепкий мужик, его соплей не перешибешь; Козлов — шавка из подворотни: лает, а караван идет. Так проходит еще один год. В следующем — 1994-м — расширяется, обновляется студия телевидения. И вот однажды сентябрьским погожим деньком по трапу белого парохода «Александр Горохов» на приморскую землю спускается выпускница Симферопольского журфака Нелли Грошевская. Незамужняя, недурная собой — все, как говорится, при ней. Она поселяется в гостинице Комитета по радиовещанию, позднее переименованного в Телерадиокомитет, но это неважно. С Павлом Козловым по соседству, вот что важно. Трудно сказать, где и как они познакомились и кто первым протянул руку дружбы. Думаю, что Павел. Надо отдать ему должное, мужик он был нормальный и о своих лямурных делах не распространялся. Через некоторое время их начинают видеть вместе — в кафе, в кино, в парке, на пляже. Сколько времени нужно для того, чтобы маленький флирт перерос в большое чувство? Год?.. Во что-то же эти прогулки должны были вылиться? И вот проходит еще полгода. Нелли все чаще начинает появляться на экране. Вначале — в передаче «Доброе утро!», затем в «Истории края», а там и в элитарных «Новостях Приморска». О чем она говорит?.. О том, какой у нас замечательный край, как впечатляет размах строительства, как расцветают поселки окрест, какой энергичный человек мэр, как уникальна программа преобразований, предложенная администрацией нового губернатора, и тэ дэ. Теперь сравниваем выступления двух журналистов, напомню, для всех — влюбленной парочки. Павел пишет статью «Блеф» — Нелли берет интервью у Хализева о строительстве нового здания аэровокзала, отелей в стиле а-ля Нью-Йорк, прогуливается с главным архитектором по центру. Павел пишет «Конверсию…» — Нелли делает передачу о фениксе, восстающем из пепла, — химзаводе «Сульфат». Павел пишет «Смотрите, кто пришел» — Нелли создает цикл передач об администрации под названием «Команда». Слышишь?.. «Кто пришел?» — спрашивает Павел. «Команда», — отвечает Нелли. И что же я — среднестатистический зритель, читатель — должен думать об этом тандеме?
Все знают, что они, так сказать, в хороших отношениях, и видят — что?.. Правильно: игру! Получается, что все эти выступления — блеф Павла, а не Гридина. Что Павел нарочно пишет не про то, что есть на самом деле, что создает иллюзию, фон, на котором Гридин выглядит поборником демократии. Подруга-то его в «команде», а значит, и он в «команде». И Паша начинает нервничать, сбиваться. Наверно, были промеж ними и выяснения отношений, и споры, и ссоры. Что-то не заладилось. Дальше — больше. Паше дают квартиру — он отказывается. Нелли дают квартиру (обрати внимание: через год!) — она в нее въезжает. Можешь ты себе теперь представить, в каком положении оказывается Павел? В том, что он ее любит, я не сомневаюсь. Он вообще был человеком искренним, может, это его и погубило. Но как он теперь с ней должен жить дальше? Переедь он к Нелли — хана! Статья «Выгодная покупка» — про то, что преданный власти Союз журналистов пытается купить крамольного корреспондента — тоже окажется блефом: отказался, зная, что переедет к жене. И все поймут, что он соблюдал условия, оговоренные с объектом своих нападок, а вовсе не боролся с мафией, понимаешь?
— Кажется.
— Вроде как следователь добрый и следователь злой. На самом-то деле они заодно, просто договорились перед дверью следственного изолятора об игре… И наш Ромео тухнет на глазах. Но все это — фигня по сравнению с тем, что было дальше… Только теперь начинается уже моя версия, потому что все, о чем я рассказал до сих пор, очевидно и общеизвестно, а все, о чем я собираюсь рассказать, основано на моих личных наблюдениях и размышлениях уже после смерти Павла. Так вот… Суть этой версии в том, что Павел рубил дерево не по себе. И Нелли — чистая и честная девушка, сирота…
— Сирота? — Евгению вспомнился замысел романа, изложенный Павлом в блокноте. — Почему сирота?
— В прямом смысле. Кто-то из сотрудников однажды брякнул, что Нелли, мол, чья-то протеже. А Паша очень нервно возразил, что она — сама по себе, и вообще — круглая сирота. Больше к разговору о ней ни в его присутствии, ни за глаза не возвращались… на чем я остановился?
— На том, что чистая и честная девушка, сирота…
— Да. И у этой сироты, совсем еще не оперившейся журналистки с очень, наверное, небольшим окладом — заметь, она даже не ведущая программы, а просто телекор, — помимо скоропостижно появившейся квартиры на Новой набережной (это наше Царское Село, там живут Гридин, Хализев, Дворцов — вся «семья»), появляется машина…
— У Нелли есть машина?
— Есть. Маленькая, недорогая «таврия», но есть. Если пораскинуть мозгами, то машина у человека появляется тогда, когда он уже обзавелся всем необходимым— мебелью, нарядами и тэ дэ.). Так?.. Не знаю, откуда все это могло появиться у нее, и мне, поверь, довольно-таки противно считать чужие деньги и интересоваться их источниками — навроде Полянского что-то получается… Когда бы не убили Павла, мне бы и в голову ничего подобного не пришло. Одно могу сказать точно: бессребреник Паша ничего этого ей купить не мог, и сама она, я думаю, тоже. Даже если бы жила впроголодь. Как-то мельком я видел ее у «Таверны». Это ресторан у нас такой крутой — ни тебя, ни меня туда не впустят. Там казино, варьете и прочее. Иностранные моряки, наши мафиози. Думаю, что, помимо игральных автоматов, так и «нумера» имеются. Не хочу делать выводов, но когда я по дурости сказал Павлу, что видел Нелли у «Таверны», то думал, придется вызывать «скорую»: он вначале покраснел, как полковое знамя, потом стал белым, как лейкоцит, и вышел… В общем, разошлись они, так и не поженившись. И я не стал бы связывать с нею убийства Павла, если бы не узнал, что она побывала у него вечером второго марта. Дальше развивай сам.
«А ларчик просто открывался!» — подумал Евгений, прикуривая.
— Павлу стало известно, откуда у нее деньги? — предположил он после минутного раздумья.
— Не то. Павел узнал об этом раньше, примерно в октябре, и это стало причиной их разрыва.
«Дневника он не читал, — понял Евгений. — Последняя запись о Нелли «Игорь видел се в «Таверне»… Перед этим… что было перед этим?.. А, да: «Звонок. Она хочет встречи. Нет!!!» Пожалуй, он прав. Обе записи сделаны в декабре, а раньше… «Занять бы денег у Г.! Но нет, не пойду. Она не должна знать…» Она?! Кто «она»?.. Везде, где Павел пишет о Нелли, она обозначена буквой «H.»… «Н.», а не «Г.»!.. А «Г.» — Гридин…»
— И откуда же все это у нее?
— А как по-твоему?
Евгений молча докурил. То, что в двух записях: «А если Г. в сетях?..» от 5.12. и «Занять бы денег у Г.» от 6.12 Нелли обозначена как «Г»., он заметил и раньше, но значения этому не придал, ведь фамилия Нелли — Грошевская…
— Ну ты, Игорь, даешь! — вымолвил он едва слышно.
— Так что Пашу зарезали без ножа задолго до третьего марта, когда он вдруг понял, что полюбил проститутку, — с торжественной какой-то безапелляционностью произнес Васин.