Шрифт:
ПРЫЖОК ВО ИМЯ
– Иногда, чтобы совершить
прыжок, надо спуститься
с небес и, оперевшись о землю,
прыгнуть...
Автобус ехал по вечернему городу, постепенно пропадавшему в тумане. Легкая испарина пристала к широкому стеклу. Антон провел по нему рукой. Зимний холод, проникнув сквозь стекло, обжог его ладонь. Острота ощущения протрезвила запутавшийся разум от повседневных передряг, и парень решил взглянуть в окно. Несмотря на то, что на часах было около половины пятого, на улице стояла непроглядная темень. Даже редкие фонари на столбах и яркие вывески магазинов и офисов не давали ему ни малейшего представления о точном местонахождении автобуса. Он слишком резко погружался в ночную жизнь местных переулков и всё казалось для него
Еще одна короткая пауза. Деньги, ключи, документы. Всё на месте. Для полной уверенности Антон раскрыл портмоне с удостоверениями. Печально он посмотрел на фотографию водительских прав, где фотограф навсегда запечатлел его жизнерадостным, по-детски улыбающимся шестнадцатилетним юнцом. В этом году Антону исполнилось двадцать три года, а выглядел он гораздо старше.
Переложив деньги в карман пальто, чтобы быстрее расплачиваться, он спрятал портмоне опять в нагрудный карман пиджака. Денег оказалось меньше, чем думал Антон. В последний день уходящего года он целый день потратил на покупки подарков родным и друзьям. С этими пакетами он и ворвался в квартиру. До чего же замечательными были эти фигурки зверей из цветного стекла. Неординарно, правда. Теперь они валялись на кровати. Одним движением Антон сложил их в сумку, закрыть которую пришлось с трудом, настолько она оказалась полна. Парень брал только необходимое. Напоследок Антон притормозил перед зеркалом в коридоре - вечная привычка прихорашиваться перед уходом. Он поправил растрепанный черный костюм и галстук, причесал волнистые темные волосы. В отражении стоял утонченно одетый молодой человек. Сорвиголова современного бизнеса. Если бы не умные карие еврейские глаза, никогда бы в жизни он не достиг столь молниеносно своего нынешнего положения. Дерзким помогает счастье.
Антон окутал плотно шею пушистым, тоже черным шарфом и застегнул австрийское пальто. На какой-то момент его посетило спокойствие, и сердце забилось в нормальном ритме. А через миг, хлопнув вскользь по выключателю и закрыв дверь, он сбегал вниз по лестнице. Сумка, противореча габаритам, не была тяжелой, но доставляла неудобства с непривычки. В последнее время Антон, кроме дипломата, ничего иного не носил. Да и общественным транспортом не пользовался.
Прибежав на остановку, Антон прыгнул в первый попавшийся автобус. Подперев голову рукой, он отчетливо чувствовал пульсирующую кровь в висках и стекающие по лбу капли пота. Было непривычно испытывать жару, когда на улице минус шесть. Снять шарф или расстегнуть пальто он не решался, лишь достал платок и вытер им шею и лоб. Подобный ритм был не для него. Окружающее его мало привлекало. Он был безразличен к людям вокруг него и даже не обратил внимания, кто к нему подсел, мужчина или женщина. Он только долго смотрел на яркий свет фар встречных машин и провожал взглядом удалявшиеся маленькие, более спокойные, красные огоньки, пока, наконец, не убедился, что автобус двигается в нужном направлении. Ноги слегка замлели, им мешала сумка. Антон попытался её подвинуть, но тщетно. Скоро необходимость в этом пропала: автобус приближался к необходимому месту.
Антон вышел из маршрутного автобуса и само собой слился с разношерстной толпой людей, имеющих два общих признака - люди двигались в двух противоположных направлениях. С первого взгляда каждый был погружен в себя, куда-то спешил, не задумываясь, лишь бы вырваться из этого бесконечного потока муравьев. Каждый из них считал, что он и есть целый мир, ну, может быть, еще близкие ему люди. Зато встречные и прохожие, все остальные, являлись его обязательным придатком. Так, на всякий случай, чтобы не чувствовать пустоты вокруг. А прежде всего в самом себе и в своих мелочных, ничтожных делишках на этом свете, которые порой раздувались в глобальные проблемы, надуманные нами. И каждого из них хотя бы раз посещала мысль, что живут они как-то не так, как хотелось, как мечталось. Всякий хотел поменять колесницу суеты на... Хотел бы, да не решился бы никто. Просто не смогли бы, но как они хотят этого всей душой, всем сердцем.
Все прибывали или отправлялись домой, по делам, куда угодно. На то и есть вокзал. Железнодорожный вокзал. Центр всеобщего беспрерывного движения: туда и обратно, туда и обратно.
Вместе
Антон не стал задерживаться, а прошагал сквозь зал к выходу напротив, по ходу огибая людей, стараясь быть первым. На выходе его, как и многих других, поджидали булочницы, уличные торговки бутербродами с громким названием "Хот-Дог", которое они непрестанно выкрикивали, с надеждой подозвать хоть кого-то. Они прекрасно понимали о безнадежности своей затеи, но нужда зарабатывать деньги располагалась выше. Антону они напомнили голосующих, стоящих в потемках на холоде у трассы с единой мыслью: забраться в теплый салон автомобиля и скорее добраться домой. Ему показалось, что у продавщиц такие же глаза, полные безнадежности, усиливающейся от проходящих мимо людей. Вот и он пролетел стрелой, словно беспризорник, которых много слоняется среди вокзального люда, стремясь чего-то хапнуть, чтобы выжить.
Пройдя мимо касс, он быстро прошел к табло. Поезд на Одессу отправлялся через двадцать три минуты. Антон ринулся к подземному переходу, он боялся опоздать. Внезапно притормозил. Он даже не удосужился посмотреть на каком пути стоял электропоезд. Он снова пролез через толпу зевак, ожидающих свои поезда. На одном дыхании парень бросил взгляд на табло: первая платформа, путь тоже первый. Теперь отпадала необходимость спускаться в переход.
Развернувшись, Антон побежал к ближайшему пути. Окутанный туманом поезд был на месте, но готовился в путь в темноту. Люди лениво отдавали билеты полузамерзшей проводнице в коротеньком тулупчике, натянутом на хрупкие плечи. Она подгоняла их банальной фразой: "Проходите, на улице холодно!". Хотя, пускала не всех. Антон остановился перед ней, он не стал перебирать вагонами, этот находился прямо на его пути. Проводница обернулась и посмотрела на хорошо одетого молодого человека с неказистой черной сумкой. Сумка действительно не сочеталась с одеждой, купленной в дорогих магазинах города.
– Не подбросите по пути?
– весело начал визитер.
– Билет есть.
Антон протянул руку. Женщина приблизила руку к тускло светившему фонарику. В ней проводница разглядела крупную купюру.
– С Новым годом.
– задорно произнес темноглазый красавец.
Женщина со смежным чувством спрятала деньги и отодвинулась, уступая Антону проход. Он зашел в вагон и за спиной услышал, как проводница посоветовала ему проходить дальше, в самый конец вагона. Антон сперва не понял почему, но как в самом начале длинного и узкого коридора он уперся в стоящего деда со свертками под мышками, а за ним увидел целую вереницу жаждущих уехать, хоть стоя, стало ясно, что вагон забит до отказа. Видно не только его одного подбрасывали добродушные проводницы.
Он с трудом стал пробиваться внутрь, в салоне как во дворе было темно, а блеклый, противно оранжевый свет не давал никакого толка. При свечах и то обычно светлее. Лица людей были неразличимы. Антон видел только фигуры, словно тени, без пола и возраста, и множество сумок и чемоданов. В коридоре стояли "зайцы". Похоже, их насчитывалось одинаковое количество с законными пассажирами. В вагоне витала некая дымка, давящая своей серостью и назойливостью. Разгоряченный от беготни Антон продвигался вглубь вагона, заглядывая в каждый плацкарт в надежде найти свободное место. Он слишком устал. Чем дальше он шел, тем меньше становилось свободного места хотя бы постоять. Удрученность не позволяла разогреться раздражительности. Хотя само тело закипало, и не только от быстрого кровообмена, но и от духоты, стоящей вместе с дымком в полностью набитом, как товарном вагоне с наглухо задраенными окнами. Воздух был тяжелым. Никто из персонала не догадался включить кондиционер, о существовании которого Антон не надеялся думать. Он всего лишь культурно просил его пропустить и в образовавшиеся щелки протискивал сперва сумку, а себя вслед за ней. Под самый конец ему повезло найти достаточно места, чтобы вольно стоять.
Антон набирался терпения, впереди долгое путешествие, а поезд всё еще стоял у перрона.
Молодой человек переминался с ноги на ногу. Ему всё-таки пришлось стащить с себя длинный шерстяной шарф и расстегнуть верхние пуговицы белоснежной рубашки, воротник которой начинал прилипать к шее. Он почувствовал, как две обжигающие капли пота не спеша скатились по бокам, смело щекоча его нервы.
Антон тяжело и глубоко вздохнул. В этом вздохе сосредоточился настрой всех пассажиров этого плацкартного вагона. Изнуренные за целый день люди начинали дремать. Духота клонила их ко сну, кошмарному и неспокойному, как забытье.