Прыжок за борт. Конец рабства. Морские повести и рассказы (Сочинения в 3 томах. Том 2)
Шрифт:
Винт отбрасывал на длинную черную тинистую отмель мелкие волны, увенчанные темной пеной. «Софала» вошла в реку: след, проведенный ею над грязевой грядой, остался за кормой на расстоянии мили, скрылся из виду, исчез; гладкое пустынное море раскинулось вдоль берега в ослепительном сиянии солнца. По обеим сторонам судна тянулись болотистые, пропитанные водой берега, заросшие темными искривленными мангровыми деревьями.
Масси снова заговорил тем же тоном, словно кто-то вертел ручку, извлекая из него слова, как мелодию из музыкальной шкатулки.
— Если кто ухитрился меня обойти, так это вы! Я готов в этом признаться. И признаюсь. Чего вам еще нужно?
Разве самолюбие ваше не удовлетворено, капитан Уолей?
С самого начала вы меня обошли. Теперь я понимаю, что вы все время вели свою линию. Вы, позволили мне включить в договор пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков, — ни слова не сказали, только поморщились, когда я настоял на том, чтобы это было написано черным по белому. Откуда я мог знать ваше слабое место? А слабости у каждого должны быть. И вдруг, извольте! Когда вы явились на борт, выяснилось, что уже много лет вы не пьете ничего, кроме воды.
Он оборвал свои укоризненные жалобы и глубокомысленно задумался, как задумываются хитрые и неумные люди. Казалось непостижимым, как может капитан Уолей не смеяться при виде этой желтой физиономии, выражающей крайнее отвращение. Но капитан Уолей не поднимал глаз — он сидел в своем кресле оскорбленный, важный и неподвижный.
— Нечего сказать, — монотонно продолжал Масси, — стоило выставлять пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков как повод увольнения человека, который не пьет ничего, кроме воды! А вид у вас был пасмурный, когда я в то утро прочитал свои условия в конторе юриста. Капитан Уолей, вы выглядели очень расстроенным, и тут-то я решил, что мне удалось угадать ваше слабое место. Судовладелец должен быть чрезвычайно осторожен, выбирая себе шкипера. Вероятно, вы все это время исподтишка надо мной смеялись… А? Что вы хотите сказать?
Капитан Уолей только пошевельнул ногой. Масси посмотрел на него искоса, и в глазах его вспыхнула глухая вражда.
— Но не забудьте, что есть и другие поводы к увольнению. Постоянная небрежность, равносильная неопытности… грубое и упорное пренебрежение своим долгом.
Я не такой уж дурак, каким вы хотите меня выставить.
Последнее время вы были небрежны, во всем полагались на этого серанга. Я ведь слышал, как вы приказывали этому старому дураку малайцу определять для вас местоположение, словно вы такая важная особа, что сами не можете это сделать, А как вы провели только что судно, задев килем мель? Вы думаете, что я с этим примирюсь?
Облокотившись о трап мостика, старший помощник Стерн прислушивался и подмигивал второму механику, который на минутку поднялся на палубу и стоял вдали, возле трапа машинного отделения. Вытирая руки тряпкой, он равнодушно глядел по сторонам на берега реки, скользившие за кормой «Софалы».
Масси повернулся лицом к креслу. Хныканье его снова стало угрожающим.
— Берегитесь! Я еще могу вас уволить и в течение года держать у себя ваши деньги. Я могу…
Но при виде этого молчаливого, неподвижного человека, чьи деньги в последнюю минуту спасли его от разорения, слова застряли у него в горле.
— Не то чтобы я хотел с вами распрощаться… — помолчав, заговорил он вкрадчиво. — Капитан Уолей, я ничего лучшего не желаю, как жить с вами в дружбе и возобновить договор, если вы согласитесь внести еще сотни две на покупку новых котлов. Я об этом уже говорил.
Новые котлы нужны, — вам это известно так же, как и мне.
Вы обдумали мое предложение?
Он ждал. Тонкий мундштук трубки с массивной чашечкой на конце торчал между его толстыми губами. Трубка потухла. Вдруг он выхватил ее изо рта и заломил руки.
— Вы мне не верите?
Он сунул трубку в карман своей лоснящейся черной куртки.
— Иметь дело с вами не легче, чем с чертом! — сказал он. — Почему вы не отвечаете? Сначала вы себя держали так важно и высокомерно, что я едва осмеливался ползком пробираться по своей собственной палубе.
Теперь я не могу ни слова из вас вытянуть. Вы как будто меня не замечаете. Что это значит? Честное слово, вы меня пугаете, прикидываясь глухонемым. Какие мысли бродят у вас в голове? Что вы против меня замышляете?
И с таким упорством, что слова выговорить не можете?
Никогда вы не заставите меня поверить, будто вы — вы! — не знаете, где достать две сотни!.. Из-за вас я готов проклясть тот день, когда родился…
— Мистер Масси! — сказал вдруг капитан Уолей, по-прежнему не шевелясь. Механик сильно вздрогнул. — Если это так, я могу только просить у вас прощения.
— Право руля! — пробормотал серанг, обращаясь к рулевому; и «Софала» начала поворачиваться, вступая во второе колено реки между двумя изгибами.
— Уф! — Масси содрогнулся. — От ваших слов у меня кровь стынет в жилах. Что вас побудило ко мне прийти?
Что побудило неожиданно явиться в тот вечер на борт и искушать меня громкими словами и деньгами? Я всегда недоумевал, каковы были ваши мотивы. Вы прицепились ко мне, чтобы ничего не делать и пить мою кровь, вот что я вам скажу. Верно? Я вас считаю величайшим скрягой, или же…
— Нет. Я только беден, — твердо сказал капитан Уолей.
— Так держать! — прошептал серанг.
Масси отвернулся, подбородком касаясь плеча.
— Я этому не верю, — сказал он своим, не допускающим возражений, тоном. Капитан Уолей не шелохнулся. — Вы тут восседаете, словно стервятник, набивший себе зоб… точь-в-точь, как стервятник.
Он окинул реку и берега рассеянным взглядом и медленно ушел с мостика.
IX
Повернувшись к трапу, Масси увидел внизу голову старшего помощника Стерна с его рыжими усами, мигающими глазами и хитрой, таинственной улыбкой.