Пржевальский
Шрифт:
В воспоминаниях о Пржевальском Семенов так рассказывает об окончании их разговора:
«Я обещал Николаю Михайловичу, что если он на собственные средства сделает — какие бы то ни было интересные поездки и исследования в Уссурийском крае, которыми докажет свою способность к путешествиям и географическим исследованиям, то, по возвращении из Сибири, он может надеяться на организацию со стороны Общества под его руководством более серьезной экспедиции в Среднюю Азию».
Таким образом, для того, чтобы открыть себе заветный путь в далекие неведомые страны, Пржевальскому нужно было прежде «сдать экзамен на путешественника», совершить пробное путешествие по неисследованной окраине самой России — по присоединенному к русскому государству всего лишь за несколько лет до того
С рекомендательными письмами Семенова Пржевальский в конце марта 1867 года прибыл в Иркутск к начальнику штаба сибирских войск и председателю Сибирского отдела Русского географического общества — генералу Б. К. Кукелю.
Незадолго до того генерал Кукель, умеренный либерал, которого правительство подозревало «в связях с революционерами», был смещен c поста губернатора Забайкальской области. Два жандарма ждали его в Иркутске, чтобы везти в Петербург. В Петропавловской крепости для него уже был приготовлен каменный гроб. Но заступничество его покровителя — члена Государственного совета H. H. Муравьева-Амурского — спасло Кукеля.
Пржевальского генерал Кукель принял ласково и обещал вскоре командировать его в Уссурийский край для исследования этой обширной и неизученной окраины Российской империи. Николай Михайлович стал готовиться к путешествию. Он по целым дням просиживал в библиотеке Сибирского отдела Общества, читая рукописи и книги, в которых можно было почерпнуть сведения об Уссурийском крае.
В мае 1867 года Пржевальский дождался, наконец, командировки, о которой мечтал.
Едва ли какой бы то ни было путешественник-исследователь того времени был лучше подготовлен к первому своему путешествию, чем Пржевальский. Отправляясь на Уссури, Николай Михайлович знал все, что уже было известно об этом крае, благодаря нескольким экспедициям предшествующих лет. Он знал, какие его местности еще никем не исследованы, какие географические задачи, связанные с его изучением, еще не решены. Пржевальский обладал всеми нужными знаниями, навыками и способностями для того, чтобы произвести эти исследования, решить эти задачи. Не менее подготовлен он был также и в области зоологии и ботаники. Взглянув на растение, животное или птицу, он легко мог бы определить — водятся ли они и в Европейской России, или принадлежат исключительно к растительно-животному царству Восточной Сибири, упоминают ли о них исследователи, путешествовавшие по Уссури до него. К тому же Николай Михайлович был опытным охотником, умел искусно препарировать шкурки и высушивать растения.
Тем не менее, в многочисленных работах экспедиции путешественнику необходим был помощник. В своей автобиографии Пржевальский рассказывает: «Тут случайно зашел ко мне из штаба Ягунов, только что поступивший в топографы. Мы разговорились. Ягунов настолько понравился мне, что я предложил ему ехать со мной на Уссури, тот согласился».
Знакомство с Ягуновым завязалось случайно, но не случайно Пржевальский выбрал его своим спутником. Впоследствии Пржевальский не раз говорил о том, какими именно качествами должны обладать участники экспедиции. «Посоветовать же можно при выборе помощников не исключительно гоняться за их специальными знаниями, но обращать также большое внимание и на нравственные качества человека; притом брать людей молодых, сильных и энергических». «Желательно было бы, чтобы юноша поехал по увлечению, а не из-за денег».
Шестнадцатилетний Ягунов, сын бедной ссыльной поселянки, юноша здоровый, способный и усердный, которого очень привлекала мысль пуститься в далекие странствия, был именно таким спутником, в каком нуждался Пржевальский.
Николай Михайлович стал обучать Ягунова снимать и препарировать шкурки животных, сушить растения.
Для снаряжения экспедиции не потребовалось много хлопот: термометр, компас, маршрутные карты да четыре пуда охотничьей дроби, — вот все и готово к отъезду.
23 мая 1867 года Николай Михайлович писал в Варшаву своему другу Фатееву: «Через три дня я еду на Амур, оттуда на реку Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи… Да! На меня выпала завидная доля и трудная обязанность — исследовать
Перед отъездом из Иркутска Пржевальский обещал друзьям: «На Уссури встречу тигра и непременно поохочусь, а может быть и убью его».
А 26 мая Николай Михайлович и его юный спутник Ягунов уже находились в пути.
«Дорог и памятен для каждого человека тот день, — писал впоследствии в своей книге Пржевальский, — в который осуществляются его заветные стремления, когда после долгих препятствий он видит, наконец, достижение цели, давно желанной.
Таким незабвенным днем было для меня 26 мая 1867 года, когда, получив служебную командировку в Уссурийский край и наскоро запасшись всем необходимым для предстоящего путешествия, я выехал из Иркутска по дороге, ведущей к озеру Байкалу и далее через все Забайкалье к Амуру».
По поручению своего начальства Пржевальский должен был собрать все сведения о живущих на Уссури маньчжурах и корейцах, о путях, ведущих к границам Маньчжурии и Кореи.
Сам же Пржевальский поставил себе целью исследовать строение земной поверхности Уссурийского края, изучить его климат, растительный и животный мир, ознакомиться с бытом и промыслами населения.
«Таким образом, — замечает Пржевальский, — на моих плечах лежали две ноши».
ВВЕРХ ПО УССУРИ [11]
11
В главы, описывающие путешествия Пржевальского, я во многих местах вставляю краткий пересказ собственных его описаний.
Роскошь и разнообразие уссурийских лесов, где растения теплых и холодных стран растут рядом, как братья, — открывались глазам молодого исследователя. В особенности поражали его ели, обвитые виноградом, пробковое дерево и грецкий орех, которые росли в соседстве с кедром или пихтой, и след медведя или соболя рядом со следом тигра.
Пржевальский плыл в лодке вверх по Уссури. Лодку он купил на Хабаровской пристани, а гребцов брал посменно в каждой станице [12] . В то время, как лодка медленно подвигалась вперед против сильного течения, Пржевальский и Ягунов шли берегом, собирая растения и стреляя попадавшихся по пути птиц. Придя в станицу, они сушили травы, препарировали птиц и набивали чучела. Пржевальский делал заметки в путевом дневнике.
12
Провоз проезжающих составлял государственную повинность уссурийских казаков.
Казакам цель этих занятий Пржевальского была непонятна, а трудолюбие офицера-«барина» их удивляло. Однажды старик-казак, видя, что Николай Михайлович долго не спит и сушит растения, вздохнул и с участием сказал:
— Ох, служба, служба царская, много она делает заботы и господам!
Чуть свет Пржевальский и Ягунов вставали и, наскоро напившись чаю, пускались в путь. Если утро выдавалось тихое, Уссури была гладка, как зеркало. Но зоркий глаз Николая Михайловича замечал, как здесь или там всплескивала рыба, взволновав на мгновенье поверхность воды.
Жадно наблюдал путешественник дикую жизнь, которая его окружала, и ничто не укрывалось от его взгляда. Он видел, как беспокойные морские ласточки — «крачки» — снуют по реке, часто бросаясь на воду, чтобы схватить серебристую рыбу. Как серые цапли важно расхаживают по берегу. Как мелкие кулички проворно бегают по песчаным откосам. Он слышал, как сороки, не умолкая, кричат на островах, где уже поспела их любимая ягода — черемуха. А вот высоко в воздухе носится большой стриж, который то поднимается — к облакам, так что Николай Михайлович совсем теряет его из виду, то, мелькнув молнией, падает на воду, чтобы схватить мотылька.