Псих. Дилогия
Шрифт:
И вдруг вошла. Только не стала хмурить брови, потому что ничего плохого в доме уже не было. Некого было выгонять, и даже стало непонятно, чего я так боялся, и от этого мне сделалось стыдно, будто я опять испугался темноты в чулане. Мама улыбнулась мне - нежно-нежно, и отдёрнула шторы...
Я улыбнулся ей в ответ...
И вдруг начал проваливаться сквозь пол, потому что то, страшное, все-таки достало меня, ухватило намертво железной лапой, я падал, проваливался все быстрей, разевал рот в беззвучном отчего-то крике... Мама не видела этого, она улыбалась... Потом оказалось, что я
***
– Ничо. Злее будет, - сказал кто-то.
– Живой?
– И даже почти целенький. Всё главное на месте.
Я вдруг понял, что чья-то рука бесцеремонно щупает меня промеж ног. Не знаю, что я сделал, нервы хлестануло болью, а вокруг дружно заржали.
– Прыгает - значит, живой!
– Не боись, парень, мы не извращенцы, - весело произнёс знакомый голос.
– Мы свои. Можешь сегодня второй день рождения праздновать, чертяка везучий.
Наконец-то мне удалось сфокусировать взгляд.
Оказалось, что темно не у меня в глазах, а просто наступила ночь. Из темноты выплывали жуткие разрисованные рожи, выглядевшие продолжением недавнего кошмара. Но я уже уяснил, что это никакие не чудовища, а парни в камуфляжной раскраске.
Свои. Спецназовцы.
Не знаю, откуда они тут взялись, но я готов был их расцеловать.
– Напужался?
– спросил тот, со знакомым голосом.
– Это ничего, это нормально. Главное, что мы поспели вовремя. Не узнаешь меня? Фирнайское ущелье помнишь? Ты нас на штурмовике вытаскивал.
Ну конечно.
Я сказал:
– Ты на крыло прыгал. Капитан.
– Для своих - Змей, - кивнул он.
– Псих.
Капитан хмыкнул.
– Я знаю.
– Имечко известное, - прогудел кто-то сбоку.
– Хотя и дурацкое. Не поймёшь: то ли человек тебе представился - то ли обругал.
– А ты бы помолчал, Коста, - недовольно отреагировал Змей.
– Ты ведь там был.
– И - мне: - Ведь тебе её тогда и прилепили, кликуху эту? Я ж слышал.
– Угу.
– Точно. А то мне парни не верят. Кстати, хлопцы у этих заточечку симпатичную нашли - твоя? Ага, то-то я гляжу, работа незнакомая. Слушай, Псих, тут такое дело. Отбили мы тебя вовремя, так что зря не дёргайся, всё твоё при тебе. Ноги-руки - это хрень, в госпитале вылечат. Но есть нюанс. Нам до ближайшего блокпоста суток пять добираться. Антибиотик мы тебе вкололи, а вот обезболивающее... В общем, нет у нас обезболивающего. Кончилось. Территория тут ирзайская, идти надо быстро. И тихо. Так что ты уж терпи. Терпи, понял? Радуйся, что живой.
– Понял, - ответил я, ещё на самом деле не представляя, что означает для меня это предупреждение. Я лежал неподвижно, и боль в простреленных суставах чуть притихла, как бы отошла на задний план, и жить с этим, в общем-то, было можно.
–
– Пора.
– Ну, взяли.
И меня взяли.
Уф!
Вот теперь я действительно понял, что имел в виду битый жизнью, опытный капитан спецназовцев. И хоть я парням благодарен искренне и до самого донышка души, эту пробежечку рысцой по горам я тоже вряд ли забуду.
Самым обидным казалось то, что я почему-то никак не мог отключиться. В глазах темнело и мир плавал в розовом тумане, но сознание упорно не уходило. Наверное, временами из меня все же прорывались какие-то звуки, потому что Змей шептал - "тихо, тихо" - и в какой-то момент, приостановив цепочку, сунул мне в зубы жёсткий кожаный темляк. Ещё до рассвета я успел прогрызть его насквозь.
– Терпи, летун, терпи, - поравнявшись со мной, бормотал иногда Змей.
– Терпи, парень. Болит - значит, живой, понимаешь? Ты у смерти из пасти выскочил. Считай, второй раз родился. Теперь терпи.
От этих слов становилось легче.
На привалах мы разговаривали. Я узнал, что когда спецназовцы получили сообщение о сбитом летуне, они находились часах в восьми стандартного марш-броска от предполагаемого места падения. Командование опрашивало группы - на предмет дислокации в нужном районе. Не было приказа - только опрос. Группа Змея оказалась ближайшей, и капитан наврал по связи, вольным образом переместив свои координаты. Расстояние до каньона парни, вторую неделю пребывающие в рейде, преодолели вместо десяти за пять часов...
Ещё я узнал, почему у ребят не оказалось обезболивающего. Несколько дней назад группа отбила у ирзаев двоих пленников. Только тем повезло меньше, чем мне. Обрубки, что оставались к тому моменту от молодых парней, жить уже не могли. И всё же жили. Спецназовцы тащили их ещё почти сутки, а дольше тащить не пришлось. Лекарства хватило в обрез.
День, кажется, на третий пути - точно не скажу, время путалось для меня, то растягиваясь, то скручиваясь в спираль - мы нарвались на огневой контакт. Плазмобои стреляли с мерзким чавкающим звуком, выгрызая куски земли из хилого холмика, служившего нам прикрытием. Горячие спёкшиеся комья дробно шлёпали по спинам. В неглубоком, заросшем зелёнкой распадке сразу стало дымно и чадно; я лежал, уткнувшись лицом в некое подобие травы, щедро усыпанной меленькими, но жутко цеплючими колючками, и слушал, как ругается Рыжий. У него не выщёлкивалась батарея из парящего, шипящего плазмобоя - заклинило от перегрева - и сам он шипел сквозь зубы, хватаясь за горячий металл.
– Тараканы, мать их ..., из щелей, мать ..., сколько раз тут ходили, мать ..., и ни разу дырку не засекли!
Отработанная батарея наконец шлёпнулась на траву.
Потом мне надоело ждать, когда прилетит на мою голову плазменный плевок, и я потребовал у командира огнестрел.
Помню, как долго и оценивающе смотрел на меня Змей, прежде чем сунул в здоровую руку трофейный лучемёт.
Как-то оказалось, что стреляем мы втроём - Рыжий, я и Коста, а остальные во главе со Змеем растворились в жирном чаду, одинаково гибкими движениями скользнув вглубь парящей, дымящей зелёнки...