Психея
Шрифт:
Простор сменяется лесными стенами. Темными, высокими стволами грубых деревьев, за которыми скрываются, наблюдают, оставаясь незамеченными.
Ронни продолжает смотреть перед собой. Тормозит, опуская руки. Кулон обжигает кожу груди. Мурашки бегут по спине, когда тихие шаги долетают эхом до ушей. Девушка не чувствует усталости, но ноги слабнут.
Она опускается на асфальт. Холодный, влажный.
Её окружает лес, а сверху давит черное небо. Ронни стучит зубами, сжимая дрожащие от проникшего внутрь горячего тела холода. Она медленно ложится на
Топот босых ножек. Шёпот. Девушка моргает, приоткрывая губы. Силуэты приближаются. Они переговариваются. Ронни внезапно ощущает, как тело сковывает усталость.
Они подползли. Они склонились над ней, заглядывая в само сознание.
Парни не глупы. Они подметили, что девушки давно нет. Вышли вместе. Осмотрели ванную комнату, прошлись по всему второму этажу. И только после спустились вниз.
Открытая нараспашку входная дверь впускает уличный холод. Парни переглядываются, с опаской подходя к порогу. Всматриваются в темноту улицы, пытаясь собрать все части мозаики воедино.
Дилан откашливается:
– Кажется, ей не по душе пришлось наше общество, - облизывает сухие губы. Нервно притоптывает ногой, сложив руки. Тайлер щурит глаза, сутулясь:
– Черт, - он бросает взгляд на друга.
– Может, она подслушала наш разговор?
О’Брайен кусает костяшки, пожимая плечами.
– Я могу позвонить Джейн, чтобы она дала номер, - хмурит брови Тайлер.
– Но мне не хочется нервировать её… - вновь смотрит на пустую улицу.
Дилан кивает, соглашаясь. Он роется в кармане джинсов, находя телефон. Смотрит на экран, пока Тайлер подходит к двери, чтобы закрыть её.
О’Брайен мнется.
Ведь на самом деле, он записал номер Ронни.
========== Глава 9. ==========
А что, если всё Это - самовнушение?
[флешбэк]
Гостиная пропитана ароматом крепкого кофе. Воздух застыл.
В доме посторонние. В доме нежеланные.
– О чем Вы хотели поговорить?
– женщина с гордой осанкой явно не сторонник проявления ярких эмоций. Она вскинула подбородок, когда двое мужчин из комитета “Прав ребенка” осмотрелись, оценивая состояния дома внутри.
– Миссис Добрев, мы уже отправляли вам письмо, которое вы проигнорировали, - начал тот, что был выше. У него в руках был небольшой черный чемоданчик.
– Именно, - женщина не взглянула на вошедшего мужа, который спокойно поприветствовал гостей. Человек он более мягкий, чем супруга.
– Ибо мне нечего вам ответить, мистер Долез. Все нормы по содержанию детей учтены, жалоб не поступает, - внятно объясняет женщина, протягивая чашку кофе своему мужу, который встал рядом.
Мужчины хотели начать возражать, но в дверь постучали. Все перевели глаза на девочку, щечки которой были усыпаны родинками. Она равнодушно, без эмоций взглянула на гостей.
В этом доме всех обучают эмоциональному воздержанию.
– Что стряслось, Корнелия?
– женщина обратилась к воспитаннице, которая тихо молвила в ответ:
– За мной приехали, -
Женщина вздохнула, кивая мужу, который направился к ребенку.
– Я сейчас подойду, - обещает Корнелии, а сама вновь переводит глаза на мужчин.
– Уезжайте. Вам здесь нечего время терять.
Но у гостей были свои планы…
…Девочка вела себя очень неуверенно. Она впервые покидала дом. Навсегда оставляет всех тех, с кем росла. Корнелия садится в машину. Хозяйка мило общается с супружеской парой, которая решила удочерить воспитанницу.
– Не забывайте о стакане воды, - говорит.
– Ей тяжело дышать из-за сухости в горле.
Девочка с грустью смотрит в сторону особняка. На террасе собрались оставшиеся дети. Среди них Корнелия разглядела мальчика с мешком на голове. Его эмоции нельзя увидеть, нельзя понять. Девочка поднимает ладошку, слабо махнув.
Прощание. Лёгкое и невесомое.
Воспитанники тяжело переносят “потерю” одного из них. Им никто толком не нужен, ведь достаточно тех, с кем они росли вместе, с кем живут, к кому привыкли.
Они не хотят отпускать. Не желают расставаться.
[конец флешбэка]
Открыла.
Моргнула.
Вздохнула полной грудью, ощущая давление.
Белый потолок, бледные стены. Пищащие звуки. Глухой шум. Хмурю брови, поворачивая голову. Тело расслабленно, как после горячей ванны. Смотрю в сторону двери с прозрачным стеклом. За ним ходят женщины в белой форме.
Первая мысль: “Я что, умерла?”
Но она испаряется, когда дверь открывается. Заходит невысокая девушка с короткой стрижкой. Её худое лицо выглядит истощенным, а глаза темные. Я ловлю себя на том, что где-то уже видела такой взгляд. Знакомый. Очень.
Незнакомка в полицейской форме. В руке держит какую-то папку. Переступает с ноги на ногу, останавливаясь у кровати, на которой я лежу. С интересом смотрю на неё.
Судя по тому, что здесь пахнет медикаментами, - я в больнице. Но как?
Последнее, что помню… Последнее, это…
Хмурюсь, щуря глаза.
Я помню не определенный момент. Нет.
Помню лишь желание. Какую-то задачу.
Помню, что хотела домой. Вот и всё.
Смотрю куда-то перед собой, уходя от реальности, поэтому девушке приходится пощелкать пальцем возле моего лица:
– Эй, ты меня слышишь?
– голос жесткий.
Я перевожу на неё глаза, которые начинают болеть от яркого белого света ламп. Киваю головой.
– Хорошо, - она выпрямляется, листая папку:
– Скажи мне, как тебя зовут?
Зовут?
Напрягаюсь, садясь на кровати. Роюсь в карманах шорт, понимая, что блокнот остался в кофте Дилана, а рюкзак - в его машине.
Точно. Я была дома у О’Брайена.
Поднимаю глаза на девушку, теряясь. Та хмурится, притоптывает ногой:
– Не бойся, я хочу помочь, - садится на стул возле кровати, вздыхая.
– Напиши своё имя, - протягивает мне ручку. Моя рука трясется, когда вожу пишущим предметом по листу бумаги. Девушка читает: