Психи
Шрифт:
— Волки, — уточняет он. — Мы преследовали тебя с нашими волками, а не собаками.
Я непонимающе смотрю на него.
— Ты что, издеваешься? Это та часть моего комментария, которую ты решил прояснить? Волки, а не собаки? Ты, блядь, в своем уме? Что с тобой не так?
Его губы кривятся в нездоровой ухмылке за мгновение до того, как его тон понижается, густые, глубокие вибрации мгновенно напоминают мне, что Тарзан — маленький сукин сын, который оставил меня с худшим недотрахом, который только можно себе представить.
— Детка, ты даже представить себе не можешь, какие ебаные
Я тяжело сглатываю, мое сердце колотится, подстраиваясь под быстрый бой барабанов, доносящийся сверху и вызывающий всевозможный хаос в моей груди. Я сжимаю руки в кулаки. Я должна испытывать полное отвращение к этому психу, а не возбуждаться. Трахнувшись с таким парнем, как Маркус ДеАнджелис, я наверняка заработала бы билет в ад в один конец. Кроме того, у него настолько все в не порядке с головой, что он, вероятно, сначала убьет меня, а потом трахнет.
Я выбрасываю эту мысль из головы. Почему я вообще думаю об этом? Что со мной не так? Я не должна рассматривать возможность переспать с одним из трех моих неизбежных убийц. Я должна думать о выживании или придумывать способ отсрочить свою безвременную кончину, потому что давайте посмотрим правде в глаза: как только они закончат со мной, они сразу же вернутся туда и заберут какую-нибудь другую бедную девушку, чтобы уничтожить.
Осознание того, что я не могу просто сдаться, пронзает меня. Я должна терпеть это как можно дольше, потому что альтернатива меня просто не устраивает. Жестокая безнадежность наполняет мою душу, и когда я снова встречаюсь с жестким взглядом Маркуса, я знаю, что он чувствует это.
— Почему ты до сих пор не убил меня? — выпаливаю я, когда борьба покидает мое тело, и я смиряюсь со своим новым гребаным будущим, каким-то образом убеждая себя, что я должна смириться с этим. — Это то, чего ты хочешь, верно? Ты хочешь смотреть, как из меня вытекает жизнь. Ты хочешь придушить меня или разрезать на куски. Это то, что тебя заводит, так чего же ты ждешь?
Он улыбается мне в ответ, по-настоящему безумной и извращенной ухмылкой, и моя грудь опускается, когда тяжесть ситуации тяжело ложится на мои плечи. Его темные глаза вспыхивают, когда он наклоняется еще ближе, так близко, что кончик его носа касается моей скулы.
— Потому что я еще не повеселился с тобой.
У меня кровь стынет в жилах. Он даже не пытается отрицать мои заявления о том, что он хотел меня убить. Мы оба знаем, что это правда, так какой смысл вообще притворяться?
Мой взгляд опускается, когда его рука скользит в карман, и у меня перехватывает дыхание, когда он вытаскивает толстый кусок черного материала, устрашающе похожий на тот, которым Роман вырубил меня прошлой ночью. Страх пульсирует во мне, и удары в моем сердце снова набирают обороты.
— Нет, — шепчу я, яростно мотая головой, опасаясь того, что такой парень, как Маркус, может сделать со мной, пока я без сознания лежу на полу своей камеры пыток. — Пожалуйста, не надо.
Он сильнее прижимается ко мне, захватывая оба моих запястья одной из своих больших рук и оборачивая их черной материей, связывая вместе. Его пристальный взгляд остается прикованным к моему, когда из меня вырывается тихий
Маркус отступает назад, увлекая меня за собой и оттаскивая от стены.
— Я собираюсь трахнуть тебя, — говорит он мне, его тон не оставляет места для споров или вопросов. — Ты не будешь кричать. Ты не будешь драться. Я собираюсь трахать эту маленькую тугую киску, пока ты не кончишь на мой член. Это будет жестко и быстро, и я не собираюсь останавливаться, пока твои гребаные колени не затрясутся. Это понятно?
Я с трудом сглатываю, уставившись на него так, словно он говорит на другом языке.
Он хочет трахнуть меня, и, черт возьми, почему сама мысль о том, что я буду биться в конвульсиях вокруг его твердого члена, так чертовски возбуждает меня?
Я начинаю качать головой.
— Нет, — говорю я, пытаясь отстраниться, когда стыд захлестывает меня. Я не должна этого хотеть. Меня не должно переполнять желание, но, черт возьми, такой парень, как Маркус ДеАнджелис, мог бы уничтожить меня всеми нужными способами.
Он гребаный убийца, как и все они. Он мрачный и смертоносный, и последнее, чего я должна хотеть, — это позволить себе быть уязвимой рядом с ним, позволить ему овладеть моим телом и заставить меня чувствовать себя более живой, чем когда-либо за последние дни. Неужели у меня настолько все не в порядке с головой, что я хочу этого? Потому что с той секунды, как эти слова слетели с его полных губ, моя киска сжалась в предвкушении.
Я собираюсь трахнуть Маркуса ДеАнджелиса, и хотя стыд тяжело пульсирует в моих венах, я не могу дождаться. Это будет грубо, жестко и быстро, именно то, чего так жаждало мое тело. Так почему бы, черт возьми, и нет? Если мне все равно суждено умереть, я могла бы пожать плоды и присоединиться к темной стороне, прежде чем это произойдет.
8
Крепкая хватка Маркуса не дает мне отстраниться, а мое тело дрожит от нервного напряжения. Мне невыносима мысль о том, что он так близко ко мне, что его пальцы касаются моего тела, но как еще это должно произойти? Он будет иметь меня независимо от того, отстраняюсь я или нет, так что я могу смириться с этим и попытаться найти удовольствие в его прикосновениях.
Его рука опускается на мою талию, и он отталкивает меня назад, пока я не оказываюсь прямо в центре своей маленькой комнаты. Мое поведение крутой девчонки исчезает, и я остаюсь ни с чем, кроме застенчивой девушки, к которой мужчина по-настоящему не прикасался месяцами. Я понятия не имею, как все это будет происходить. Он уже пообещал, что это будет жестко и быстро, и он чертовски четко дал понять, что не остановится, пока я не кончу под его прикосновениями. Остается вопрос — способен ли такой псих, как Маркус ДеАнджелис, вообще дать женщине то, что ей нужно, не перерезая ей при этом горло?