Психиатрическая власть

Фуко Мишель

Иными словами, некоторый порядок, дисциплина, закономерность, проникающие всюду вплоть до самого тела больных, оказываются необходимы в двух целях.

Во-первых, они необходимы для самого формирования медицинского знания, поскольку без этой дисциплины, без этого порядка, без этого прескриптивного каркаса закономерностей невозможно точное наблюдение. Принцип медицинского знания, его нейтральность, его возможность подступа к своему объекту, короче говоря, само отношение объективности как конститутивный элемент медицинского знания и критерий его приемлемости, требуют как действительного условия своей возможности некоторого отношения порядка, некоторого распределения времени, пространства, индивидов. И даже собственно говоря не «индивидов» (к этому я еще вернусь); скажем I1DOс-то: требуется некоторое

распределение тел жестов поступков речений. В этой упорядоченной 'дисперсии и обнаруживается

поле исходя из которого возможно то что мы назвали

отношением медицинского взгляля к своему объекту отношением

объективности —отношение возникшее как следствие пер

вичной дисперсии вызванной дисциплинарным поряком Во-вторых этот дисциплинарный порялок предстяипенный в приведенном тексте Пинеля к-к vrnoLe точнпго„221. является еще и условием ус^^^^^^-тп^г^т1'рапевтическая опепяпия — Z ^ Z » Zl ^ nu ^^^ r ' _n некто считаемый Е _Нм nS^fiJ u finn^tl™ — l ^ Zl бытьпроиГГна Z к n ^ Z '^ ulZt LZ vZLo _n ZZ

п™Г™кTfi«v™ Г „117 п'°°разом' условие

Т, Z„пй ™ _пн, t JJ п ^00Ъект ^ИВН0С™ *™ ^HHCKOroзнания, с одной стороны, и условие терапевтической операции — с другой, совпадают, речь идет о дисциплинарном порядке. Однако этот имманентный порядок, довлеющий в равной степени над

15

всем пространством лечебницы, на деле оказывается отмечен, весь целиком проникнут асимметрией: ведь он руководим, властно руководим, уникальной инстанцией — внутренней инстанцией лечебницы и вместе с тем точкой, исходя из которой осуществляются дисциплинарные распределение и дисперсия времени, тел, жестов, поступков и т. д. Будучи внутренней для лечебницы, эта инстанция наделена некой неограниченной властью, которой ничто не может и не должно сопротивляться. Эта инстанция — неприступная, лишенная симметрии, лишенная противовеса и функционирующая как источник власти, ключевой для данного порядка асимметричный элемент, в силу которого этот порядок и является порядком, всегда вытекающим из одностороннего властного отношения, — очевидно, и есть инстанция медицинская, которая, как вы убедитесь, функционирует как власть задолго до того, как она начнет функционировать как знание.

И вот почему. Кто, собственно, такой этот врач? Врач — это тот, кто появляется, как только больной доставлен в лечебницу теми удивительными машинами, о которых я говорил вначале. Разумеется, приведенное выше описание — вымышленное в том смысле, что я сам составил его на основе нескольких текстов, принадлежащих разным психиатрам; будь их автором один-единственный психиатр, мое доказательство не работало бы. Я использовал «Трактат об умопомешательстве» Фодере, «Медико-философский трактат» Пинеля о мании, тексты Эскироля из его «Душевных болезней»,4 а также труды Хаслама.5

Так как же, собственно, выглядит эта инстанция асимметричной и неограниченной власти, которая пронизывает и, так сказать, одухотворяет собою универсальный порядок лечебницы? В

«Трактате об умопомешательстве» Фодере, относящемся к 1817 году, к этому ключевому моменту в протоистории психиатрии XIX века (напомню, что в 1818 году вышла и основополагающая работа Эскироля6), когда психиатрическое знание включалось в сферу медицины и одновременно становилось самостоятельной специальностью она описывается следующим образом: «Хорошие или, другими словами, благородные и мужественные физические данные являются быть может одним из важнейших условий преуспеяния в нашей профессии; эти необходимы в работе с душевнобольными еще и для

16

того, чтобы оказывать на них благотворное влияние. Темные или седые от возраста волосы, уверенный взгляд, величавая осанка, дышащие силой и здоровьем конечности и грудная клетка, крупные черты лица, сильный и выразительный голос — эти формальные признаки обычно производят сильное впечатление на людей, уверенных в своем превосходстве над остальными. Несомненно, телом руководит дух, однако сам по себе он не виден и нуждается, чтобы увлекать за собой многих, во внешних проявлениях».7

Таким образом, как видите, персонаж врача начинает функционировать с первого взгляда на него. Причем в этом первом взгляде, исходя из которого и завязывается психиатрическое отношение, врач есть по сути своей тело — или, точнее, некоторая физика, набор характеристик, вполне определенная морфология, подразумевающая такую-то мышечную силу, ширину груди, цвет волос и т. д. И это физическое присутствие с его непременными качествами, функционирующее как условие абсолютной асимметрии в регулярном порядке лечебницы, как раз и выступает причиной того что лечебница не является как бы сказали нам психосоциологи, институтом работающим по определенным правилам; лечебница—это поле фактически поляризованное сущностной асимметрией власти котсгоая обрета ет свою форму, свою внешность, свое физическое воплощение в самом теле врача

Однако эта власть врача — не единственная, разумеется, действующая здесь власть; в лечебнице, как и где бы то ни было, власть ни в коем случае не есть то, чем некто обладает или что исходит от кого-то. Власть не принадлежит ни кому-либо одному, ни даже группе; власть имеет место исключительно в меру наличия дисперсии, реле-передатчиков, сетей, взаимосвязей, разниц потенциалов, подвижек и т. п. В этой системе различий которую следует проанализировать, власть только и может начать функционировать.

Врач, как видите, окружен целым рядом передатчиков, реле, главные из которых я перечислю.

Прежде всего это надзиратели, которым Фодере поручает сбор информации о больных: надзиратели призваны быть невооруженным, необученным взглядом, своего рода оптическим каналом, которым будет пользоваться взгляд ученый, то есть

2 Мишель Фуко

17

объективный взгляд самого психиатра. Этот осуществляемый надзирателями промежуточный взгляд должен быть направлен и на санитаров — на тех, в чьих руках находится последнее звено власти. Таким образом, надзиратель — это одновременно начальник нижайших начальников и тот, чья речь, чей взгляд, чьи наблюдения и сообщения должны обусловить формирование медицинского знания. Каковы же надзиратели? Какими они должны быть? «Желательно, чтобы надзиратель за душевнобольными имел пропорциональное телосложение, здоровую и сильную мускулатуру, умел при необходимости действовать решительно и твердо, а голосом своим — приводить в трепет; кроме того, он должен быть совершенно порядочным, высоконравственным, крепким, как бывают крепки мягкие и убедительные формы [...], и безусловно покорным приказаниям врача».8

Последний же уровень этой структуры — целый ряд передатчиков я оставляю за скобками — составляют санитары, наделенные весьма любопытной властью. В самом деле, санитар— последнее звено этой сети, этой разницы потенциалов, что пронизывает лечебницу, исходя от власти врача; таким образом его власть — власть нижняя. И нижняя она не просто потому что занимает последнюю ступень в этой иерархии, но также и потому, что должна быть ниже больного. Санитар на-ходится в услужении не столько надзирателям, стоящим выше сколько самим больным; и в этой позиции служения боль-ным он призван фактически не более чем изображать служение больным Санитары словно бы повинуются требованиям больных, действительно