Психическое развитие и саморазвитие ребёнка-дошкольника. Ближние и дальние горизонты
Шрифт:
В этих фундаментальных научных выводах были развёрнуты и обоснованы важнейшие мысли Александра Владимировича Запорожца. Прежде всего, это можно сказать про ключевую идею А. В. Запорожца о том, что отнюдь не на путях ускоренного развития ребёнка по избранным направлениям будет совершенствоваться практика дошкольного воспитания. Ответственный и мудрый путь принципиально иной: это путь обогащения («амплификации, а не акселерации») детского развития.
Конечно, мы можем найти в особенностях того или иного детского возраста ресурсы для интенсивного научения ребёнка чему-либо; но пользы от такого нажима чаще окажется меньше, чем вреда. Гораздо важнее не подавлять
Такие научные выводы предполагают и значительные изменения в методах воспитания и обучения в детских садах.
Те принципы педагогической работы, которые сформулировали А. В. Запорожец и Н. Н. Поддьяков, уже в девяностые годы нашли своё воплощение в практике ряда ведущих отечественных образовательных программ (в том числе: «Золотой ключик» Е. Е. Кравцовой и Г. Г. Кравцова, «Детский сад – Дом радости» Н. М. Крыловой, «Обновление и самообразование» Е. Е. Шулешко).
Но как удивительная успешность упомянутых педагогических практик, так и новизна научных работ Н. Н. Поддьякова остаются малоизвестными, малозамеченными и в педагогическом, и в научном сообществе.
Читатель легко обнаружит в этой книге тезисы, резко расходящиеся с тем, как обычно принято объяснять студентам психологических и педагогических специальностей закономерности детского развития.
Читатель увидит, что развитие ребёнка происходит заметно сложнее и гораздо интереснее.
Обратим внимание лишь на несколько наиболее ярких поводов пересмотреть привычный взгляд на вещи.
Игра – единственная ведущая деятельность старшего дошкольника. Эта формулировка, предложенная Д. Б. Элькониным, принимается как безусловная аксиома едва ли не во всех отечественных учебниках педагогики и психологии.
Но Н. Н. Поддьяков показывает и доказывает, что даже если и принимать идеологию «ведущих» и «неведущих» деятельностей, то оказывается, что деятельность детского экспериментирования на всём протяжении дошкольного детства занимает не менее «ведущую» позицию. И это радикально меняет представление о многих условиях, целях и ценностях в организации детской жизни.
«Что ещё для дошкольника может быть важнее игры?» – ещё один, совершенно парадоксальный ответ даёт на этот вопрос Поддьяков. Для нормального развития ребёнка может быть важна даже не сама игра как таковая, а игровая позиция, игровое отношение к делу.
«Мудро-весёлое отношение к жизни» – вот самое естественное состояние дошкольника, тот подход к жизни, который должен дышать в маленьком человеке во всех ситуациях.
Отсюда, например, становится понятным, почему воспитатели-последователи программы Е. Е. Шулешко употребляют термины «игровое» и «деловое» как синонимы. Оказывается, любое дело дошкольников можно и нужно насыщать игровым отношением к нему. Оказывается, не только образ «беззаботного детства», но и образ детства, где ребёнку достаётся заметная часть семейных трудовых забот, может быть ничуть не менее полноценным и столь же пропитан игровым восприятием жизни. И это зачастую существеннее, чем сама игра.
В средоточии задач умственного развития издавна (с момента оформления первых методик дошкольного воспитания) рассматривался перевод детских знаний от расплывчатых к чётким и дифференцированным, от стихийных впечатлений к точным понятиям, от сложных, вербально невыразимых представлений – к простым словесным формулировкам.
А вот Н. Н. Поддьяков впервые доказывает, что едва ли не более важен обратный процесс: насыщения детского ума новыми, ещё стихийными впечатлениями, свежими сумбурными знаниями, которые прояснятся только через годы, «глобальными», «диффузными» образами…
«Если объект сложен и может быть познан лишь на пределе познавательных возможностей субъекта, то особую роль в этом процессе начинают играть неопределённые, сверхподвижные знания, образы, представления. Именно эти образования обладают качествами фактически мгновенного самоизменения, поискового переконструирования собственной структуры в зависимости от получаемых результатов.
Иначе говоря, вначале ребёнок успешно познаёт сложные объекты на уровне неопределённых, неясных знаний и по-другому познать не может. Именно такого рода знания имеют огромные возможности в плане широкого охвата всей ситуации в целом.
…Ребёнок, сосредоточив свою познавательную (или другого рода) активность на том или ином объекте, успевает выделить за относительно небольшой промежуток времени ряд свойств и связей этого объекта (иногда достаточно существенных), и, не углубляясь в их анализ, переходит к следующим предметам и явлениям, опять-таки долго не задерживаясь ни на одном из них.
…Именно эти особенности функционирования психики ребёнка обусловливают не только стремительное накопление новых знаний, но и широту их взаимодействия, и, в конечном счёте, стремительность психического развития ребёнка от рождения до 6 лет».
Если мы принимаем всерьёз эти тезисы, то они требуют переоценки самых базовых, по крайней мере, двухсотлетней давности представлений о задачах общественной дошкольной педагогики.
Например, из этих тезисов следует пересмотр традиционного стремления к исключительной простоте, однозначности, непротиворечивости сообщаемых ребёнку знаний. Сдвигается привычная установка на «доступность детям предлагаемых знаний и полное соответствие предметного окружения возрасту детей». Оказывается, не менее важно, чтобы детей окружали те вещи, события, явления, символы, которые превосходят возможность их сегодняшнего понимания, но «зароняют» впечатления, загадки, замыслы, размышления на годы вперёд.
Поддьяков доказывает, что именно умственные усилия по рассмотрению противоречий воспитывают мышление ребёнка. И более того: через размышления над неоднозначностью жизни, через переживание её противоречивости возникают и крепнут основания нравственного мира личности.
Вроде бы общепринята идея Л. С. Выготского о приоритетном значении педагогической работы именно в «зоне ближайшего развития» (т. е. в том пространстве познания мира, в котором ребёнок ещё не может действовать самостоятельно, но уже может быть успешен вместе со взрослым). Она стала настолько же общим местом в российском психолого-педагогическом образовании последней четверти века, насколько и тезисы Даниила Борисовича Эльконина о ведущей роли игровой деятельности до семи лет и «учебной» после семи.